Литургия Иоанна Златоуста
Служится практически во все дни года, кроме определенных дней Великого поста и некоторых праздников
имеет три части:
Проскомидия
Начальная (подготовительная) в современной практике часть Литургии называется проскомидия. Это понятие происходит от греческого глагола προσκομίζω, имеющего значение «приношу», «привожу», и буквально означает «приношение». Функциональным назначением проскомидии является приготовления хлеба и вина для освящения за Литургией. Аналогичным по значению словом просфора – от греческого глагола ωροφέρω – «приношу», «подношу», называют специальные хлебцы, употребляемые на Литургии. Современный вид просфоры представляет собой двучастный квасной хлеб с печатью наверху. В нынешней практике для литургии используются 5 основных просфор: Агничная (для причастия), Богородичная, девяти чинов святых, за живых и за усопших (см. далее на рисунке). При этом подразумевается, что хлеб для литургии – единый, что характерезуется единством расположения частиц на дискосе вокруг Агнца. У греков эта идея подчеркнута использованием одной большой просфоры с пятью печатями (см. рис).
Кроме этого у греков чинопоследование проскомидии несколько отличается от русской практики, в частности, у них в обязательном порядке в третьей просфоре поминаются бесплотные силы, русская практика о них на проскомидии вовсе не упоминает. Есть и некоторые иные, менее существенные, отличия.
Множественность просфор и поминаний за литургией вошли в практику не сразу, к примеру, известно, что помимо основного евхаристического Хлеба к концу IV века за богослужением по местам стали приносить просфору в честь Богородицы. Эта практика, в скором времени стала частью традиции. В редакциях литургии ап. Иакова сохраняется порядок, согласно которому проскомидии с использованием нескольких просфор не предусматривается, приносится только единый Агничный хлеб, преломляемый надвое. Весь хлеб и вино к богослужению приносили сами верующие, отсюда и название — «приношение». Специальное место, куда приносились вещества, именовалось «предложение» (греч. — προφέσις. Лучшее из принесенного использовалось в литургии. Хлеб и вино к литургии готовили диаконы.
Поминаний имен по запискам, к которым мы сегодня привыкли, тоже не было. Как вариант поминаний в V-VI веках, появляются диптихи (за живых и усопших) с именованиями церквей и святителей (соответственно живых и почивших), за которыми подразумевались все чада той области, предстоятелями которой они являются. Но эти диптихи читались, как правило, в завершении евхаристической молитвы, что в исторических условиях богословских споров подчеркивало ортодоксальность поминаемых и указывало на то с какими лицами и Церквями данная Церковь находится в евхаристическом общении. Значительно позже, начинает зарождаться традиция подачи верующими отдельных личных поминальных записок на проскомидию, но истоки этой практики, как мы видим, лежат ранее — в общих ходатайственных поминовениях в контексте евхаристических молитвословий. В древнейшей молитве предложения, сохраняющейся до сего дня на проскомидии, поминаются «принесшие и ихже ради принесоша», т.е. и те, кто непосредственно участвовал в приношениях, и те, с памятью о ком приношения сделаны, но без упоминания конкретных имен.
Участие в приношении не крещенных в древности не допускалось, посему проскомидия являлась начальным элементом Литургии верных. Историческое место проскомидии находилось непосредственно перед «Херувимской песней», лишь после того, как оглашенные покидали помещение храма. Сегодня отголоском такого порядка является практика совершения проскомидии на архиерейских богослужениях, когда священник, совершающий приготовление хлеба и вина перед началом Литургии не довершает проскомидию до конца, и лишь архиерей во время «Херувимской» оканчивает приготовление. При этом сам служащий епископ на «великий вход» с перенесением даров не идёт, но принимает переносимые Дары в царских вратах и поставляет их на престол. Издревле обязанность совершения приготовления хлеба и вина к литургии лежала на диаконах, а в конце VII-VIII веках совершение проскомидии от диаконов постепенно перешло к священникам. Проскомидию стали совершать во время пения литургийных антифонов, а вскоре, к XIIв., она оказалась смещена в самое начало богослужения за пределы литургии Слова и замкнулась в отдельную маленькую приготовительную службу, совершаемую в алтаре и завершающуюся отпустом.
К XI веку складывается более-менее четкая практика использования нескольких просфор на Литургии, но ещё отличная от современной. К примеру, в Византии при константинопольском патриархе Николае Грамматике (1084-1111) практиковалось использование 4-х просфор: «одна представляла Христа, другая – Богоматерь, третья – архангелов и все ангельские чины, четвертая – Иоанна Предтечу, всех апостолов, пророков, исповедников и святых. Дополнительные просфоры могли приноситься за живых и умерших». В последующие три века оформляется развернутое последование чина проскомидии, продолжающее сохранять различные поместные особенности, по сути сохраняющиеся по ныне. Число просфор в это время варьировалось. В последствии укрепилась традиция служения на пяти просфорах (на востоке — одна с пятью печатями), а в практике Русской Церкви дониконовского времени использовали даже до 7 просфор (отдельная просфора приносилась за царя).
Согласно практике древности в качестве приношений к храму несли различные дары, значительная часть которых шла на общие трапезы. Но в скором времени были запрещены иные приношения кроме хлеба, вина и масла. То есть приносить в храм следовало только те вещества, которые могут иметь богослужебное применение, о чем свидетельствуют 3-е Апостольское правило и 24-е правило Карфагенского собора. Сегодня, к сожалению, степень соучастия прихожан в евхаристических приношениях сведена к минимуму. Просфоры санкционировано приобретаются для Литургии в епархии, так что рядовой верующий может лишь пожертвовать денежную сумму на покупку просфор, но не может, к примеру, сам их испечь и принести к проскомидии. Корзина для пожертвований, находящаяся в храме возле панихидного столика служит сбором продуктов для служителей храма (в лучшем случае – на общую трапезу). Единственно возможным для прихожанина остается пожертвование хорошего вина для евхаристии.
Жертвенник приготовленный
к проскомидии
Использование Вина за Литургией в традиции закрепилось непременно в разбавленном с водой виде. По древневосточной практике вино смешивали с водой в соотношении: одна часть воды к двум частям вина. Надо сказать, что в практике сирийского и армянского богослужения использовали и не смешенное с водой легкое сухое вино. В нынешней русской практике на проскомидии смешивание вина с водой осуществляется чисто символически – воды добавляется очень не много, у греков – воды добавляется больше. Кроме этого, вскипяченная горячая вода (так называемая «теплота») добавляется в Чашу после освящения Святых Даров, что указывает на «теплоту веры» и живость Крови Христовой, которая становится теплой. В сирийской практике и в древних редакциях Литургии ап. Иакова «теплота» в Чашу не добавлялась.
Вино должно быть натуральное, красное. Хотя в практике Церквей известно об использовании белого вина. Такая традиция сохраняется в Румынской Православной Церкви. На поместном соборе РПЦ в начале ХХ века говорилось о возможности служения на белом вине, и даже на виноградном или каком-либо ином красном соке, при этом хлеб допустимо использовать не только из пшеничной муки, но и из ржаной, но только в экстренных случаях. Священник Константин Щербак
Литургия Слова (Оглашенных)
Одним из ключевых акцентов Литургии Слова выступает собрание общины в целом и слушание Слова Божия. Чтения из Писания, совершаемые в древности в центре храма, со специальной платформы, именуемой «бема», вокруг которой стояли молящиеся, способствовало созиданию единства между клиром и верными. «Все нуждаются в слышании Слова Божиего и очищении им. Литургия, кажется, хочет дать нам важный урок в своей начальной части, и, независимо от достоинства или полученного рукоположения, все равны в своей потребности быть наученными Словом Божиим и в очищении, перед тем, как начнётся страшная тайна Евхаристической Жертвы. Вот почему некоторые древние тексты указывают, что епископ должен одевать литургические облачения только в начале приношения даров, когда клирики приступают к престолу, как избранные служители, получив очищение Словом Божиим». Эта часть Литургии по своей форме весьма сходна с древним синагогальным богослужением, здесь преобладает дидактический (научительный) характер над сакраментально-мистическим.
В начале своего развития Литургия христианской традиции не имела обширного последования проскомидии и Литургии Слова. Богослужение начиналось с приветствия предстоятеля и чтений Священного Писания, которых было три: из Ветхого Завета, Евангелия и апостольских Посланий. После этого следовала проповедь, диаконы отбирали из приношений лучшие хлеб и вино, совершалась Евхаристическая молитва (Анафора) и приобщение Святых Христовых Таин. Таков был общий порядок Литургии во II-III в.
Известно, что на заре христианства, в Римской Церкви папа Телесфор около 130г. ввёл в употребление к началу литургии утреннее славословие «Слава в вышних Богу…» – (лат.) «Gloria». В начале, на Западе его пели только в день Богоявления, а в V веке оно стало звучать во все воскресные и праздничные дни. Причём в древних латинских рукописях оно именуется как гимн для Воскресной утрени. В Православной Церкви это, так называемое «Великое славословие», поется в завершении Утрени, а непосредственно в последовании Литургии не используется, в отличие от католической традиции, где его до сих пор исполняют в начальной части Мессы. Памятуя о традиции возможности совершения Утрени в соединении с Литургией, пение этого гимна в конце Утрени предстает, в таком случае, предваряющим к служению Литургии.
Благодаря развитию определенной церковной дисциплины в III веке в последовании Литургии Слова после чтения Писания и проповеди добавляются моления об оглашенных, бесноватых и кающихся. Первые из которых, в редакциях, сохраняются в чине Литургии до сего дня. Перед началом Евхаристического моления добавились молитвы верных и о предложенных честных дарах (по сути это молитва в завершении проскомидии, являющаяся как бы предварительной к Евхаристии). Примерно такой порядок Литургии сохранялся до первой половины V века.
Великая (мирная) ектения, именуемая в греческой практике σινάπτη [синапти], в V-VI веках помещалась после чтения Писания и проповеди. Это была пространная ектения по содержанию представляющая собой что-то среднее между современной мирной и сугубой ектенией, которая могла насчитывать до нескольких десятков прошений. Сегодня у нас мирная ектения звучит в начале Литургии Слова, перед первым антифоном а Сугубая — после чтения Писания. Приблизительно в VIII веке, великая ектения была перенесена на новое место, перед «Трисвятым», а с конца XI века, когда в Литургии закрепляются антифоны, помещена на место, которое она занимает сегодня.
Имперский византийский обряд Константинополя постепенно усваивал в церковный обряд Литургии нововведения. Так «Трисвятое» пение впервые появляется в константинопольских богослужебных шествиях, но постоянно входит и в практику литургического обряда. По своему происхождению «Трисвятое» является древним тропарем, который пелся во время покаянных процессий, которые были достаточно распространены в Константинополе в V веке. Целью этих процессий были прошения Бога о защите города от землетрясений, эпидемий и других бедствий. «Легенда о происхождении Трисвятого действительно связывает откровение об этом гимне с землетрясением, сотрясшим столицу. Согласно этой легенде, землетрясение было катастрофическим, и люди собрались на молитву за пределами города, прося Бога о милости… Внезапно некий мальчик был взят на Небеса, где он слышал пение ангелов: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!» Вернувшись на землю, мальчик рассказал собравшимся об этом ангельском пении. Люди сами запели эту песнь… и землетрясение прекратилось». Вскоре «Трисвятое» прочно вошло в состав Литургии и стало служить тропарем-припевом, повторяемым к стихам избранных псалмов. И в наше время епископ благословляя народ, во время пения Трисвятого, произносит стихи 14-15 из псалма 79: «Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей и утверди и, егоже насади десница Твоя». Итак, «Трисвятое» стало использоваться и вне процессий, заняв сначала место входного песнопения при вхождении служащих в храм. Непосредственно перед входом в основное помещение храма пение приостанавливалось, и читалась входная молитва (сегодня, как правило, звучащая очень тихо во время малого входа с Евангелием). Когда процессия входа была уже внутри храма, Литургия начиналась с приветствия «Мир всем» и чтения Писаний.
Таким образом, первоначальные обряды вхождения в церковь извне и внесение из хранилища в собрание молящихся Евангелия для чтения (сегодня оно хранится на престоле), превратились в византийском обряде Литургии в некие рудементы, в скором времени облеченные новыми оттенками смысла. Эти, некогда функциональные процессии превратились в символический выход священнослужителей из алтаря и вход обратно через «царские врата» иконостаса. Следует сказать, что в ранневизантийском богослужении «царскими» именовались врата, ведущие из притвора в основное помещение храма, и вход этими вратами был функционально необходимым входом. Этот вход в византийской традиции был облечен символической типологией, в которой «земная церковь видится как подобие небесного святилища, где обитает Бог, а земная литургия является совместным торжеством почитания, которое агнец небесный и хоры ангелов совершают перед троном Бога», — и прежде входа в храм предстоятель совершал молитву входа, поистине космического содержания: «Владыко Господи Боже наш, уставивый на небесах чины и воинства ангел и архангел, в служение Твоея славы, сотвори со входом нашим входу святых ангелов бытии, сослужащих нам и сословословящих Твою благость…». В последствии процессия «малого входа» с Евангелием получила переосмысление как символ явления Христа в образе Слова.
Вокруг пения «Трисвятого» в VI веке развернулись доктринальные споры, связанные с антиохийским добавлением в текст этого гимна фразы: «распныйся за нас», что указывало адресатом этой молитвы Иисуса Христа. Византийское толкование относило «Трисвятое» ко всей Святой Троице: «Святый Боже» — к Отцу, «Святый Крепкий» — к Сыну, «Святый Бессмертный» — к Святому Духу. Спор этот был, соответственно, между монофизитами и православными. При этом вполне вероятно, что изначально смысловая направленность этого гимна устремлена к Богу-Отцу, подобно серафимской песни «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф…» (Ис. 6:3), входящей в состав Евхаристической молитвы, о чем имеются свидетельства того же времени. Реконструкция Литургии по свидетельствам сирийских отцов этого времени указывает на следующий текст Трисвятого пения: «Святый Боже и Отче, Святый Крепкий, Сын Божий, воплощенный и распятый плотию ради нас, Святый Безсмертный, Дух Святый, единый господь саваоф, помилуй нас». Как бы то ни было, спорам не суждено было остро разгореться, а написанный в этот же период времени гимн «Единородный Сыне» указал в своем тексте все те аспекты в отношении Иисуса Христа, которые монофизиты пытались подчеркнуть в пении Трисвятого. Текст этого гимна по преданию был написан императором Юстинианом в 30-х гг. VI столетия и стал новым входным песнопением, входящим в состав литургии и поныне, — «Единородный Сыне и Слове Божий, Бессмертен Сый, и изволивый спасения нашего ради воплотитися от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, неприложно вочеловечивыйся; распныйся же Христе Боже, смертию смерть поправый, един сый Святыя Троицы, спрословляемый Отцу и Сныну и Святому Духу, спаси нас». Изначально это песнопение исполнялось также со стихами избранных псалмов, и, в частности, псалма 94, использовавшегося для воскресных дней. «После X века под палестинским влиянием было введено 8 специальных воскресных тропарей, являвшихся Входными для последовательно восьми воскресений <…> обычно, тропарь пелся полностью в начале и конце псалма, а после каждого стиха повторялась последняя фраза… Введение новых воскресных тропарей заставило переместить прежний тропарь «Единородный Сыне» ко второму антифону, где он сейчас и располагается». А между литургийным «входом с Евангелием» и пением «Трисвятого» стали пропевать дневные тропари.
В дни, когда перед Литургией совершались крещения оглашенных, «Трисвятое» заменялось на гимн «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся», пение которого сохранено поныне в последовании Таинства крещения и в Литургии дней некоторых праздников, когда в древности совершались крещения оглашенных, — Рождество Христово, Болгоявление, Воскрешение Лазаря, Пасха (Великая Суббота), Пятидесятница. В современном чинопоследовании крещальной Литургии, согласно служебнику, также указано вместо «Трисвятого» петь это песнопение. А в дни воспоминаний Креста Господня, — 3-я неделя Великого поста, праздник «Водвижение», — вместо «Трисвятого» на Литургии предписывается петь: «Кресту Твоему покланяемся Владыко и святое Воскресение твое славим».
Пение антифонов в начале Литургии было закреплено в VIII веке (по типу современных будничных), но ещё не воспринималось как её неотъемлемая часть, патриарх в Константинополе входил в храм только при пении 3-го антифона. В это время приготовление хлеба и вина (проскомидия), совершавшееся до этого после чтения Писаний и ектении, т.е. в начале Литургии верных, переносится к началу Литургии Слова, и во время совершения проскомидии поются антифоны. Кроме этого, приготовление веществ на проскомидии, бывшее прерогативой служения диакона, стало совершаться священником. В последствии проскомидия была вынесена в самое начало богослужения за пределы Литургии. Существующие входные гимны «Единородный сыне» и «Трисвятое», утратив свое функциональное значение, заняли в конечном итоге место между вторым и третьим антифонами, и после «входа с Евангелием» и дневных тропарей, соответственно.
Такой порядок с литургийными антифонами и ектениями, как мы привыкли видеть сегодня, оформился в практике Церкви к XII веку. В это время стали использоваться так называемые изобразительные антифоны, заимствованные из последований, служащих некогда подготовительными ко причастию в палестинских монастырях. Их стали употреблять и в Константинопольской практике. При этом традиции пения антифонов в разных поместных церквях могут и ныне иметь некоторые различия.
В современной практике различают три вида литургийных антифонов:
1. Изобразительные (обычные) – пс. 102, 145 и евангельские «блаженства»;
2. Вседневные (будничные) – стихи из псалмов 91, 92, 94 с припевами;
3. Праздничные (в дни Господских двунадесятых праздников)
К каждому из 3-х антифонов Литургии предписана молитва, читаемая священником. В молитве 1-го антифона имеет место быть различение между клиром и народом, — «с нами и молящимися с нами», — хотя и те и другие объединены в общей молитве (по всей вероятности, это добавка, которой не было в древнейших текстах этой молитвы). Молитва 2-го антифона странным образом очень сходна в своей начальной части с текстом «заамвонной молитвы», читаемой в конце Литургии. Молитва 3-го антифона имеет явные черты общей молитвы, предписанной изначально, по всей видимости, после прошений σινάπτη [синапти]. Каждая из этих молитв в современном последовании завершает прошения Ектиний, соответственно, — мирной и двух малых, произносимых между антифонами. «Ектения всегда сопровождалась одной или несколькими молитвами; в этой связи мы обнаруживаем две различные традиции: антиохийскую, где была одна молитва, сопровождавшая ектению, и малоазийскую…, имевшую две молитвы, одну перед или во время ектении и одну после, плюс заключительную молитву благословения. <…> Мы можем рассматривать молитвы антифонов как древнюю триаду «молитв верных» (молитва во время ектении, молитва после ектении, молитва благословения), принадлежащую к старому Константинопольскому чину».
Сегодня после пения трех антифонов с ектениями и гимном «Единородный Сыне» следует «вход с Евангелием» и поются дневные тропари. Далее Литургия византийского обряда содержит два чтения Писаний (из Апостола и Евангелия), предваряемых пением «Трисвятого», благословением предстоятеля «Мир всем», прокименом (пред Апостолом) и аллилуарием (пред Евангелием). Но до VII века чтений было три – добавлялся отрывок из ветхозаветных пророков; таковой же была практика чтений и других литургических традиций. И по сей день в последовании Литургии апостола Иакова значится указание на чтение из Ветхого Завета, при этом последовательность чтений указывается в хронологическом порядке, т.е. первым следует чтение из Пророков, после этого – Евангелие, затем — Апостол, и далее должна быть проповедь предстоятеля. Три литургических чтения всё ещё присутствуют на великих всенощных бдениях в канун Рождества Христова, Богоявления и Пасхи. К примеру, — «в канун Рождества, когда Литургия совершается после вечерни, мы находим сейчас восемь чтений из Ветхого Завета и, после пения Трисвятого, Апостол и Евангелие. Но если мы обратимся к старым Типиконам, мы обнаружим, что Трисвятое пелось между седьмым и восьмым пророчествами. Таким образом, вечерня имела семь чтений, а Литургия три: пророчество, Апостол, Евангелие».
Перед чтением Евангелия в византийской литургии священник всегда читает молитву, которая была в XII веке заимствована из Иерусалимского последования литургии апостола Иакова. После завершения чтений Писания и проповеди (которая по смыслу должна быть здесь), следует сугубая ектенья и моление об оглашенных, которые далее отпускаются из храма, — «елицы оглашенные изыдите…». И с диаконского возглашения: «Да никто от оглашенных, елицы верни: Паки и паки миром Господу помолимся», начинается следующая часть богослужения — «Литургия верных». Священник Константин Щербак
Историко-литургические сведения о Литургии верных
После того как оглашенные и прочие лица не допускаемые к евхаристическому общению покинули храм начинается литургия верных. Следует краткая ектения и священник читает 2 молитвы верных к началу Евхаристической части литургии. Хор запевает песнопение, именуемое «Херувимская песнь». Следует отметить, что одним из древнейших песнопений этого момента богослужения была песнь «Да молчит всякая плоть человеча…», звучащая сегодня лишь на литургии Великой Субботы и в последовании Литургии ап. Иакова. Пение во время перенесения приготовленных даров хлеба и вина с жертвенника на престол стало общепринятым в V веке. По имеющимся сведениям одной из принятых тогда форм пения были стихи псалмов с каким-либо привычным рефреном (припевом), в частности, 7-10 стихов псалма 23 (о «Царе славы») возможно с «Алиллуия» в качестве рефрена.
«Херувимская песнь» была введена в состав византийской Литургии при имп. Юстине II в 573-574гг. Во время пения Херувимской священник сегодня читает молитву о себе (от первого лица): «Никтоже достоин от связавшихся…», — в которой исповедует своё недостоинство к совершению Евхаристии. Эта молитва впервые появилась в более поздние времена в литургии Василия Великого. По своему характеру это оправдательная молитва священника, который собирается совершать Евхаристическую Бескровную Жертву. После чего совершается так называемый «великий вход», сущность которого заключается в функциональном действии: перенесении приготовленных на проскомидии Даров с жертвенника на престол. Вход этот совершается через царские врата иконостаса с формулой поминаний правящих иерархов и всех молящихся.
Далее после поставления Даров на Престол следует ектения и священник читает молитву, текст которой «предполагает, что это первое приближение служащих к престолу, следовательно, вся Литургия Слова совершалась вне алтаря, в соответствии с антиохийской и старой константинопольской традицией. Прочтение данной молитвы происходило непосредственно во время процессии, когда служащие приближались к престолу и полагали на него дары. Название «Молитва приношения» здесь должно означать «молитва возношения, анафоры»…; эта молитва, таким образом, является молитвой, открывающей Евхаристическую Литургию». Но имеется и молитва приношения, — «Боже, Боже наш, Небесный Хлеб, Пищу всему міру…», — находящаяся ныне в конце проскомидии. О ней сегодня напоминает лишь соответствующее возглашение диакона в ектении: «О предложенных (т.е. предложенных нами, принесенных) честных дарех, Господу помолимся», после которого и следовала эта молитва, сохраняющая в чинопоследовании литургии апостола Иакова свое историческое место до сего дня. Прошения ектении, которые далее произносит диакон, раньше читались в качестве добавления к мирной ектении [синапти] через прошение: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию». В некоторых древних документах эта ектения «заканчивает всё богослужение; после неё следовало только заключительное благословение. Её задачей было сделать переход от богослужения к конкретной жизни наступающего дня или ночи. Это объясняет, почему она <…> была добавлена к ектении об оглашенных, которые после благословения епископа должны были покинуть храм». Таким образом, прошения этой ектении не относились только к той части Литургии, где присутствовали лишь верные.
В преддверии Евхаристического канона литургии, древней традицией было преподание друг другу «лобзания мира», т.е. приветствие друг друга в знак мира (примирения) и благорасположения и открытости друг ко другу. Знаком этого приветствия могло быть лобызание (обычно людьми одного пола), либо рукопожатие, со славами: «Христос посреди нас». Ответом сему служит утверждение: «И есть и будет». В сегодняшней практике этот обычай сохраняется, в основном, только среди священнослужителей в алтаре. После диаконского возглашения: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы», — хор пропевает краткое троичное славословие, следует возглашение «Двери, Двери… Премудростию вонмем» и поется (в греческой традиции читается) «Символ веры». Изначально символы веры служили исповеданиями для людей желающих вступить в Церквоь, но во времена христологических споров Никео-Цареградский символ веры был включен в состав Литургии, так что прежде Евхаристической молитвы мы исповедуем единомыслие в вере. Впервые Символ веры был включен в богослужение в Антиохии монофизитским патриархом Петром в 473г., а в столичное богослужение Константинополя, при патриархе Тимофее в 511-512гг.
Далее в Литургии после диаконского призыва «Станем добре, станем со страхом. Вонмем. Святое возношение в мире приносити.» с ответом хора «Милость мира — жертва хваления», благословения священника (см. 2Кор.13:13) и возгласов: «Горе (т.е. ввысь к небесам) имеем сердца» и «Благодарим Господа», — следует собственно Ẻυχαρίστια (греч.) – благодарение, т.е. Евхаристическая молитва (канон), иначе именуемая Ảναφορά (греч.) – средство к исправлению, возвращение, возношение.
Собственно о Евхаристическом каноне, его структуре и богословском содержании речь пойдет в отдельной главе. А далее обратимся к той части литургии, которая следует после Анафоры: молитвы непосредственно перед причащением, причастие, благодарение за причащение и отпуст.
Ектения перед «Отче наш» начинается с возгласа: «Вся святыя помянувше, паки и паки миром Господу помолимся». Здесь «святых» надо разуметь в своем древнейшем смысле, — как всех христиан без различия, которых мы только что поминали в ходатайственной части Евхаристического канона. Два следующих диаконских возглашения, по сути, являются одним: «О принесенных и освященных Честных Дарех, Господу помолимся, яко да Человеколюбец Бог наш прием я в святый, принебесный и мысленный свой жертвенник вознисполет нам Божественную благодать и дар Святаго Духа, помолимся». Последнее прошение этой ектении также является оригинальным и имеет приложение непосредственно к данному моменту Литургии, — «Соединения веры и причастия (общения) Святаго Духа испросившее, сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим». Молитва священника как бы подхватывает это возглашение ектении: «Тебе предлагаем живот наш весь и надежду, Владыко Человеколюбче…», — это молитва подготовки ко Причастию (Общению), завершающаяся словами: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати, Тебя, небесного Бога-Отца…». И совершается пение молитвы «Отче наш». Дополнительные прошения, вставляемые на практике в ектению перед «Отче наш», явно являются не вполне уместными к этому моменту богослужения, к тому же они дублируют прошения, которые уже звучали в ектении после «Херувимской».
Слова молитвы Господней «Отче наш» о хлебе насущном в древнехристианской святоотеческой мысли понимались как относящиеся непосредственно к евхаристическому общению Тела Христова. Тертуллиан (ум. после 220г.) писал, что «Хлеб есть Слово Бога живого, которое сходит с небес» И Тело Его подается в Хлебе: «Сие есть Тело Мое» (Лк. 22:19). Итак, молясь о Хлебе насущном, просим постоянной пребываемости во Христе и неотделимости от его Тела». «Хлеб обыкновенный не есть насущный, а сей святой хлеб (т.е. Хлеб Евхаристии) есть насущный, т.е. имеющий действие на сущность души. — пишет святой Кирилл Иерусалимский (+387), — Сей хлеб не во чрево вмещается и афедроном исходит (т.е. « не извергается вон», — Мф. 15:17), но сообщается всему твоему составу к пользе тела и души».
Непосредственно перед причастием в Чашу добавляется «теплота», т.е. свежевскипяченная вода. Известно, что в это время на христианском Востоке были различные практики. Ко времени имп. Юстиниана (527-565) в Константинополе традиция добавления «теплоты» была известна и стала постепенно оцениваться как единственно правильная, но долгое время эта практика не была повсеместной. В VII веке практика вливания во Святую чашу теплоты, – греч. ξέον [зеон], – стала общеупотребительной в византийской традиции служения литургии. После VIII века появились богословские интерпретации необходимости добавления «теплоты» в евхаристическую Чашу. В этом действии, в частности, усматривалось образное запечатление евхаристических действий, указывающее на «теплоту» Святого Духа: «…словом растворив сосложенное естество, дождоточиши струю от нетленнопрпободенного Твоего ребра, о Божий слове, запечатлея теплотою Духа», — говорит свт. Иоанн Дамаскин (+ ок.760). Кроме этого, богословская мысль свидетельствует, что в Крестной смерти Спасителя, жизнь Его, как связь Божественного Духа с телом, не была прервана, и Кровь (как субстанция жизни) в теле закланного Христа оставалась живой, и эта животворящая Кровь истекала из Его прободенного ребра. Посему в богословской трактовке добавления «теплоты» в евхаристическую Чашу усматривается указание на теплость живой Крови Христовой, изобилующей жизненной силой, побеждающей смерть. Так канонист Феодор Вальсамон (XII в.) указывает, что «Кровь Спасителя должна нами вкушаться теплою, что было бы невозможно, если бы не вливали теплоту <…> те, кто не вливают теплоту, причащаются хладной Крови Спасителя и тем исповедуют, что Божество Христа не осталось в Нем после смерти…». По замечанию Симеона Солунского (+1430) «Теплота свидетельствует, что Господне Тело, хотя и умерло после отделения от Души, осталось все же животворящим и не отделено ни от Божества, ни от всякого действия Святого Духа».
После вливания «теплоты» в Чашу евхаристический Хлеб раздробляется для причастия, при этом некоторая часть Хлеба преломляется и сразу опускается в Чашу прежде добавления «теплоты». В древности для всех без исключения причастие преподавалось под двумя видами, т.е. отдельно причащались от св. Хлеба и испивали от св. Чаши. 101-е правило Трулльского собора в 691г. указывает, что Тело Христово принимали в руки, сложенные крестообразно (по форме, как мы обычно берем благословение). Сегодня такая форма причастия сохранилась лишь при причащении духовенства в алтаре. Миряне получают приобщение Святых Христовых Таин посредством ложечки, с которой священник преподает св. Дары из Потира, в котором св. Хлеб, раздробленный на мелкие части, растворен с евхаристическим Вином. Древнейшей словесной формулой произносимой при подаче причастия служили слова: «Тело Христово» и «Кровь Христова, Чаша жизни». Принимающий св. Дары ответствовал: «Аминь», принимая причастие. В современной практике причащающий священник произносит более пространную формулировку, в которой необходимо указывать имя причащающегося: «Святых и Честных Тела и Крови Господа, Бога и Спаса нашего Иисуса Христа причащается раб Божий (указывается имя) во оставление грехов его и в жизнь вечную». Подобная причастная формула и практика причащения мирян с ложечки под двумя видами сразу, вошли в церковный обиход примерно с VIII века. Использование ложечки для причастия возможно было и ранее, но с неё преподавали лишь Кровь из Чаши по причине большего удобства по сравнению с тем, когда все причащающиеся отпивали из Чаши. Имеется благочестивое предание о том, что впервые ложечку использовал для этого Иоанн Златоуст (+407). Греческое именование ложечки — от слова λάβις[лабис], которое переводится как «клещи», что символизирует таинственные клещи, которыми серафимы преподносили божественные угли к устам в видении пророка Исайи (6:6). «Приступая, не думайте, будто вы принимаете божественное Тело от человека, а представляйте, что вы принимаете… как бы огонь из клещей самих Серафимов, которых видел Исайя, спасительную же кровь станем принимать, как бы касаясь устами Божественного и пречистого ребра», — говорит свт. Иоанн Златоуст в одной из своих бесед.
Во время причащения пели причастный стих, который назывался κοινώνια [кинониа], что значит приобщение. Древнейшим причастным служил, в частности, 33-й псалом. В качестве причастного и сегодня предписан стих из этого псалма на Литургии Преждеосвященных Даров: «Вкусите и видети, яко благ Господь». По мере развития богослужения появлялись новые причастные стихи на разные случаи, которые предписаны в богослужении и поныне. Наиболее известный нам сегодня причастный стих: «Тело Христово примите, источника бессмертного вкусите», — изначально был включен в богослужение на Пасху, а в последствии получил более широкое распространение. В нынешней практике во время причащения на Пасху поют Тропарь Воскресению Христову. Иные имеющиеся ныне в богослужебных указаниях причастные стихи пропеваются на практике кратко после возглашения «Святая святым».
После причащения в современной русской практике происходит ссыпание с дискоса священником вынутых из «потребительских» просфор частиц со словами «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною, молитвами святых Твоих». В греческой практике ссыпание частиц происходит обычно ещё до причащения верных при раздроблении Святого Агнца. Далее – благословение священника со словами «Спаси, Боже, люди Твоя…», пение «Видехом свет истинный…» и перенесение дискоса и Чаши на жертвенник, я звучит краткое благодарственное песнопение: «Да иполнятся уста наша хваления твоего, Господи. Тако да поем славу Твою, яко сподобил еси нас причаститися». Впервые это благодарение появилось в VII веке, оно было введено в обиход константинопольским патриархом Сергием. Далее следует краткая благодарственная ектения, — «Прости приимше…», — с молитвой священника, к сожалению, на практике не читаемая во всеуслышание. После этого звучит возглашение: «С миром изыдем», хор отвечает: «О имени Господни», и следует «заамвонная молитва» священника, которая добавилась в концовку богослужения с VIII века. Вплоть до XIV в. использовались различные заамвонные молитвы. Плюс к этому в концовке богослужения добавился отпуст и многолетие. Священник Константин Щербак
ЕВХАРИСТИЧЕСКАЯ ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ.
Особенно необходимо уделить внимание Евхаристии и вот почему.
Под термином «евхаристическая экклезиология» понимается следующее. В евхаристическом собрании местной общины осуществляется таинство Церкви, которая и сама по себе есть таинство. Именно евхаристическая община данного места, в силу события Евхаристии, как раз и есть «Церковь». В ней обнаруживается то, что составляет сущность Церкви: принятие нисходящей небесной литургии; вступление человека, а с ним и мира, в эту последнюю; животворящее общение с Богом через Христа, человеческая природа Которого (в событии литургии, совершаемой здесь и сейчас) открывает источник обóжения для людей и мира.
Так, Иоанн Зизиулас считает, что Церковь есть общение, структурированное благодаря присутствию эсхатологического начала, и он же говорит о «евхаристическом взгляде на мир и на историю». Этот взгляд возможен благодаря полноте Божественной Жизни, в которую и вовлекается совершающая Евхаристию община, привнося свое собственное отношение к миру. Эта позиция была заметна уже в Древней Церкви, в которой верующие приносили жертвенные дары для бедняков или для литургических потребностей. Вступление людей в литургию вместе с внешним миром, который они привносят с собой, с их отношениями к другим людям и к тварным вещам, — все это означает вступление в Небесную Литургию, которая в свой черед нисходит в мирскую реальность.
Общность людей в Церкви приобретает свою суть лишь в аспекте Евхаристии: «В Евхаристии молитва, вера, любовь, милосердие (т.е. виды деятельности, осуществляемые верующими индивиду-ально) перестают быть «моими», они становятся отношением между Богом и его народом, между Богом и его Церковью. Евхаристия — это не только общение индивида со Христом; она есть связь верую¬щих друг с другом, так что она соединяет их в Теле Христовом… Тем самым человек перестает быть индивидом. Он становится лицом, т. е. реальностью, которая более не представляет собой фрагмента, части машины или организации, созданной ради эгоистической цели. Человек перестает быть средством для достижения цели, становится самоцелью, образом и подобием Божиим и может найти свое завер¬шение в соединении с Богом и другими людьми».
Литургия есть «исполнение священнического служения Иисуса Христа; в нем через видимые знаки знаменуется и совершается освящение каждого человека, свойственным ему образом; совершается также — мистическим Телом Иисуса Христа, то есть Главою и членами Тела, — полнота общественного поклонения Богу. Следовательно, всякое литургическое служение (поскольку оно — дело Христа Священника и Его Тела, которое есть Церковь) является священнодействием по преимуществу…».
То, что Евхаристия совершается в общине, свидетельствует, что спасение распространяется не на отдельных лиц, а на лиц, соединенных в сообщество, — ведь Триипостасный Бог и Сам является самым сплоченным сообществом. Лишь в общности с Триипостасным Богом — и через Него совместно с другими людьми — отдельная личность достигает своего раскрытия. Литургическая община способна уврачевать «изоляцию, сущностное одиночество человека и некоммуникабельность множества разделенных «я»… Человеческое сообщество, в литургическом событии получающее часть в сообществе трех Божественных Лиц, участвует в полном утверждении бытия одного человека другими. <…> Литургическая молитва, ориентированная на общину, является поэтому правилом и мерой также и для молитвы отдельного верующего. Литургическое собрание — это больше, чем знак. Оно представляет собой общину тех членов, которые совместно получа¬ют участие в Божественной жизни, зримое, конкретно воспринимаемое сообщество людей, которые по-иному относятся друг к другу, чем в любом другом человеческом коллективе.
Образ человека, формируемый литургической общностью, оп¬ределяет независимо от иерархического различия, что все члены Церк¬ви, все крещеные и укрепленные миропомазанием, имеют поручение преобразовывать мир, включая свою часть сего мира в евхари¬стическое, преображающее отношение к Триипостасному Богу. Каж¬дый человек призван к евхаристическому сотрудничеству в обóжении мира. Иоанн Зизиулас говорит, что все члены Церкви «поставлены» на участие в евхаристичес¬кой трапезе, на включение внешнего мира в жертвенное служение Христа. Община, служáщая Евхаристию, будучи мистическим телом, не есть величина только духовная, и имеет долю в своем Главе, который в исторической действительности сего мира получил воплощение в определенный момент времени. Крестная смерть и воскресение Христа — это генотип Евхаристического таинства. Сущностное бытие и событие таинства Евхаристии имеет свое основание в исторической реальности события смерти и воскресения Иисуса Христа. При этом, Таинство Евхаристии «имеет свое бытие только в священнодействиях Церкви», когда община собирается вместе ради служения Евхаристии под предстоятельством своего епископа (или священника
В служении Евхаристии мы приобщаемся Телу или «становимся общниками Тела…» Иисуса Христа (1 Кор 10,16). По Его человеческой природе, в которой обитает полнота Божества и которой должны быть исполнены также и все люди (Кол 2, 9 и сл.), человек, вступая в общение с живым Богом, принимает от Него нетварную благодать. <…>
Человеческая природа Христа — единственный посредник в общении между Богом и тварным миром, а также источник Божественной жизни, способный преподать человеку и всему миру — дар обóжения. Соответственно служение Евхаристии представляет собой вершину жизненного обмена между Богом и человеком, реальное совершение вселенской Евхаристии, когда в жизненную полноту Пресв. Троицы вовлекается всё творение. <…>
Хотя любой богослужебный чин — это действование Бога, приглашающего к Божественной жизни, равно как и действование Церкви, принимающей приглашение, всё же во всей полноте такое совершается именно в служении Евхаристии.
Евхаристия не есть одно из семи рядовых таинств, а — таинство изрядное, потому что в Евхаристии устанавливается обóживающая связь между Творцом и Его творением, и она меняет общий облик всего мира.
В Евхаристии совершается возвышение всего мира к Божественной жизни. В ответ на него мир и всё творение проявляют в Евхаристии свое «утверждающее, согласное соучастие»: оно отчетливо выражено в дарах, приносимых верующими в Жертву, — они суть «знак евхаристии — благодарности Богу».
Верующие возносят в жертвенный дар свой мир, «…принятие сего мира посредством Божественной Литургии показывает, что мир, в литургической перспективе творения, никогда не переставал быть Космосом Божиим… Парадокс утверждения и отрицания мира в ходе Литургии (т. е. преобразования мира, но без его разрушения; обновления мира, но без нового творения из ничего), открывая себя в пространстве и времени посредством Евхаристии, есть таинство Божие. В нём обновляется, но не уничтожается ветхий Адам, а человеческая природа принимается без ее перемены; человек хотя и достигает обóжения, но всё же человеком — остаётся».
Литургия Преждеосвященных Даров
Историко-литургические и богословские сведения
о Литургии Преждеосвященных Даров.
Во времена раннего христианства был обычай, согласно которому, миряне могли уносить с собой после Литургии частицы освященных Святых Даров. Известно о возможности причастия в домашних условиях преждеосвященными Дарам под одним видом Хлеба, — как свидетельствует Тертуллиан (ум. после 220г.), — одного Тела Христова было достаточно для причастия, ибо оно освящает всё. Климент Александрийский (+215) сообщает, что при преломлении Хлеба за Евхаристией, каждому из верных дозволялось брать некоторую его часть домой (см. Строматы. I, 1). Во времена гонений на Востоке верующие всегда имели дома частицы Святого Хлеба и сами себя причащали, но эта практика не исчезает и в мирные времена. Святитель Василий Великий (+ 379) пишет, что «Все монахи, живущие в пустынях, где нет иерея, хранят причастие в доме и сами себя причащают. А в Александрии и в Египте и каждый крещеный мирянин имеет у себя причастие в доме и сам себя причащает, когда захочет» (Письмо 89, к Кесарию). В более поздних свидетельствах, у Иоанна Мосха (+ ок. 634) в «Луге духовном» (гл. 29), говорится о случае, когда женщина ходила в гости к соседке, чтобы совместно приобщиться Святого Причастия. Как замечает Н. Д. Успенский, практика причащения под одним видом была в строгом смысле отступлением от апостольской традиции, вызванная, в частности, чрезвычайными обстоятельствами гонений, а, впоследствии, оправдываемая её давностью. В этом контексте следует заметить, что причащение под одним видом Хлеба издревле не вызывало сомнения в действительности причастия, также как сегодня причащение младенцев только под видом Вина рассматривается как само собой разумеющееся.
Традиция домашнего самопричащения в свое время дала повод к развитию небольших последований, читаемых перед причащением, которые впоследствии легли в основу чинопоследования Изобразительных. Ревностные подвижники, «…подобно своим великим наставникам – Евфимию Великому, Савве Освященному и другим, удалялись на известный срок (от Крещения до Святой Пасхи) из Лавры в пустыню и там предавались уединенным подвигам, а чтобы не оставаться долго без причащения, они могли брать с собой из монастыря Святые Дары… В определенный час (когда совершалась литургия в монастыре) монахи-отшельники прочитывали положенное последование «на причащение», или Изобразительны, и затем причащались Святых Таин». .
Появление Литургии Преждеосвященных Даров, зная известную практику домашнего самопричащения, по сути дела, послужило лишь «воцерковлением» традиции причащения преждеосвященными дарами. В дни, когда Евхаристическое последование с освятительной молитвой Анафоры не совершалось, причащение осуществлялось во второй половине дня за богослужением Вечерни. Такой порядок наиболее уместен в дни поста, так как эти дни располагают к аскетическому деланию (пост до 9-го часа), завершением которого к закату дня служит причащение преждеосвященных святых Христовых Таин. Эта практика вечернего причащения нашла свое оформление в Антиохии и Палестине. По всей вероятности усилиями антиохийского патриарха Севира (513-518), иерарха радеющего о литургической жизни Церкви, чинопоследование Вечерни с причащением преждеосвященными Дарами получило активное распространение в Церкви. В одном из Сиро-Яковитских свидетельств XIII в. прямо говорится, что Севир ввел общецерковное причащение преждеосвященными дарами вместо домашнего самопричащения.
Когда практика причащения Преждеосвященными дарами стала общецерковной через это, стало возможным употребление чаши для причащения, и естественным образом стал вопрос о её освящении. В ряде сирийских литургических рукописей приводится особая молитва освящения Святой Чаши, надписанная как «Молитва освящения потира, Севира, патриарха Антиохийского, как она была первоначально переведена с греческого языка на сирийский». В исследованиях грузинских рукописей прот. К. Кекелидзе указывается, что в практике Грузинской Церкви имела место быть традиция особого приготовления Чаши к Литургии преждеосвященных Даров, даже с привнесением элементов проскомидийных поминаний. Об особом приготовлении Чаши известно также и из Константинопольских патриарших Типиконов, согласно которым указывалось до Входа и пения «Ныне силы небесные» непременно влагать в Потир частицу преждеосвященных Даров и после добавления вина с теплотой со словами «Соединение Духа Святого» Святые Дары становились готовыми к принесению на престол алтаря.
В сознании Церкви закрепилась идея, что Святой Хлеб оставляется для Преждеосвященной Литургии в чистом виде, т.е. не напоенным Святой Кровью. В константинопольских последованиях XI-XIIвв. говорится, что при совершении полной литургии воскресного дня Святой Хлеб сохраняется «в особом ковчеге, причем Святая Кровь в них не вливается, ибо в каждый из постных дней при совершении Преждеосвященных приготовляется и освящается Чаша, в которую опускается преждеосвященный Хлеб, возвышаемый и преломляемый. Ибо Преждеосвященная литургия совершается лишь ради освящения Чаши». Со временем, Святой Хлеб, оставляемый для Преждеосвященной Литургии стали напоять Кровью из Чаши. Такая практика стала появляться не ранее XIв. и прочно закрепилась в традиции к XVв., но к этому времени ещё сохранялось древнее представление об освящении Чаши на Литургии Преждеосвященных Даров. Симеон Солунский (+1429) подчеркивал, что «содержимое Чаши освящается на Преждеосвященной Литургии не призыванием Святого Духа и не благословением, но общением и соединением с животворящим Хлебом, истинным Телом христовым, соединенным с Кровью».
В практике Русской Православной Церкви, классическое для православного Востока представление о Святых Хлебе и Чаше на Литургии Преждеосвященных Даров, было нарушено в XVIIв. под влиянием латинского схоластического богословия. Преждеосвященный Хлеб в момент приготовления непременно напояется Кровью из Чаши, и причащение осуществляется лишь от этого Хлеба, а содержимое Чаши стало рассматриваться как простое освященное вино. На основании этого не допускают младенцев до причащения на Преждеосвященной Литургии, мотивируя это тем, что в Чаше не есть Кровь Христова. На обычной Литургии священнослужители причащающиеся под двумя видами (отдельно от Хлеба и отдельно от Чаши), но на Преждеосвященной службе из Чаши испивают только один раз ничего не произнося, а диакон, который будет потреблять Святые Дары по окончании Литургии, вовсе не испивает от Чаши во время причащения. Тем самым, причащение священнослужителей осуществляется отличным от полной Литургии порядком. Хотя ещё Семеон Солунский свидетельствовал, что на Преждеосвященной Литургии священство должно причащаться обычным порядком (и от Хлеба и от Чаши), и в древних славянских рукописях указывалось приступать ко Святому Причастию на Преждеосвященной по чину как и на Литургии свт. Иоанна Златоуста. Крен в богословии Преждеосвященной Литургии произошел после киевского митрополита Петра Могилы (1596-1647). В изданном при нем служебнике давалось разъяснение чисто в католическом духе, что евхаристия освящается так называемыми установительными евангельскими словами Христа, а так как эти слова, – «Пийти от нея вси, сия есть Кровь Моя…», – не читаются над Чашей, то согласовать с этим верование об евхаристическом освящении содержимого Чаши соединением с преждеосвященным Хлебом, затруднительно. В конечном итоге в московский служебник 1676г. вошло известное доныне «Изъявление о неких исправлениях в служении Преждеосвященной Литургии», в котором, к глубокому сожалению, подчеркиваются все указанные выше уклонения в сторону не православной традиции. Основываясь именно на этом «Изъявлении» священнослужители отказывают в причастии младенцев на Преждеосвященной Литургии, не считая Святой Кровью содержимое Чаши.
В греческой традиции подобные взгляды не выражены, а необходимость напоять Святый Хлеб Кровью из Чаши при приготовлении Агнца для Преждеосвященной Литургии, подчеркивается, согласно «Кормчей» 1801г., разъяснениями о том, что «ненапояющие св. Тела пречистою Кровью, как это полагается в евхологиях… явно латиномудрствуют. Ибо одним из пунктов латинского нечестия является, между прочим, и то, что латиняне преподают мирянам таинство Евхаристии под одним видом…».
Говоря об авторстве Литургии Преждеосвященных Даров стоит заметить, что антиохийский патриарх Севир (вероятный составитель этого чинопоследования) оказался в период богословских споров на стороне не православных монофизитов, и его имя как литургиста у нас было предано забвению. В греческих и древних славянских рукописях имя редактора-составителя Литургии Преждеосвященных Даров указывалось различно. Автором фигурировал и ап. Иаков, и Василий Великий и другие святители и апостолы. К примеру, в слове, приписанном иерусалимскому патриарху Софронию (+ ок. 642), говорится о Литургии Преждеосвященных: «…одни говорят, что она Иакова, именуемого братом Господним, другие – Петра, Верховного апостола, а иные – других». На практике авторство этой Литургии не указывалось. Нынешняя славянская традиция несколько неожиданно усвоила автором Литургии Преждеосвященных Даров святителя Григория Двоеслова (Великого), папу Римского (+604). Это связано с тем, что папа Григорий много потрудился на упорядочиванием литургической жизни и практики в Римской Церкви; в его Сакраментарии содержится указание на особое освящение Чаши через погружение в нее Преждеосвященного Хлеба, которое совершалось в Римской практике раз в год. И имя папы Григория ошибочно, уже после XVI в., попало в славянские тексты в качестве автора самой Литургии Преждеосвященных Даров. Из всех известных жизнеописаний свт. Григория и греческих литургических источников нет указаний на авторство Преждеосвященной Литургии. К тому же в день памяти святого, чьё имя фигурирует в качестве автора-редактора, обычно совершается Литургия с его именем, но в день памяти свт. Григория Двоеслова, приходящийся как раз на великопостный период, Уставом не указывается служение Преждеосвященной Литургии.
По мнению проф. Н. Д. Успенского: «Есть основания полагать, что введенное в Антиохии общецерковное причащение Преждеосвященным Хлебом было принято Константинополем между 531 и 536 годами <…> Константинополь не только принял литургию Преждеосвященных Даров, но и ввел предельно частое её совершение. Если в монофизитской Антиохии она совершалась только в постные дни Четыредесятницы, то в Константинополе <…> её совершали и в другие дни. Одним из таких дней был праздник Благовещения. Только Трулльский собор установил в этот праздник совершать полную литургию. Правилами патриарха Никофора Исповедника, – 806-815, – предписывается совершать литургию Преждеосвященных в среду и пятницу в течение всего года <…> и кроме того в праздник Воздвижения Креста Господня. Её совершали также в Великую пятницу».
Как видно из сказанного, дни служения Литургии Преждеосвященных Даров в истории Церкви были различными. На сегодняшний день Уставом предусматривается служение этой Литургии только во время Великого поста, в следующие дни:
— в течение шести седмиц поста по средам и пятницам;
— в четверг пятой седмицы (стояние Марии Египетской);
— в понедельник, вторник и среду страстной седмицы;
— в дни храмового праздника, если таковой пришелся на будний день великого поста;
— в дни памяти полиелейных святых, приходящихся на будний день поста, таких дней может быть два (40 мучеников севастийских и обретение главы Иоанна Предтечи).
Практика совершения Вечерни на Литургии Преждеосвященных Даров впитала в себя элементы несколько различных традиций отправления этого богослужения суток, ввиду чего эта она выглядит довольно необычно. На этой Вечерни мы наблюдаем дублирование покаянного псалма 140: «Да исправиться молитва моя…». Первый раз мы слышим этот псалом со стихирами на «Господи воззвах» перед входом на Вечерне и пением «Свете Тихий». Второй – уже после входа и чтения ветхозаветных паремий с прокименами и добавлением возглашения «Свет Христов просвещает всех». По своему богослужебному назначению этот возглас священника со свечой в руке сходен с моментом изнесения светильника на входе при пении «Свете Тихий». И к завершению этой необычной вечерни в момент перенесения преждеосвященных Даров с жертвенника на престол поется песнь «Ныне силы небесные…», звучит просительная ектения, «Отче наш», благословение и т. д. с причастием Святых Христовых Таин.
Общее уставное чинопоследование Литургии Преждеосвященных Даров выстраивается не сегодняшний день следующим образом:
— прежде совершения вечерни с Литургией Преждеосвященных Даров должны быть отслужены часы (хотя бы девятый) с изобразительными (далее может быть небольшой перерыв в течение дня).
— вечерня начинается литургийным возгласом «Благословенно Царство…».
— мирная (великая) ектения.
— кафизма (чаще всего 18-я), разделенная на три части («Славы»), в завершении каждой из которых следует малая ектения («Паки и паки…»). На первой «славе» в алтаре преждеосвященный Хлеб готовится на дискосе, поставляемом на престол, на второй – совершается троекратное каждение престола с Дарами, на третьей – дискос со Святым Хлебом переносится на жертвенник (молящиеся обычно встают в этот момент на колени или падают ниц), готовится чаша с вином, дискос и потир закрываются покровцами.
— поются обычным порядком псалмы со стихирами на «Господи воззвах», диакон в это время совершает полное каждение храма.
— совершается вечерний «вход» с пением «Свете Тихий».
— прокимены и две паремии из ветхозаветных текстов (как правило, из книги «Бытие» и «Притчи», и возглашается «Свет Христов просвещает всех» (священник — лицом к народу с кадилом и зажженной свечой в руках»).
— поются покаянные стихи 140-го псалма «Да исправится молитва моя…», в это время священник с диаконом поочередно совершают каждение престола и жертвенника.
— молитва Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…» с тремя земными поклонами (по уставу указаны только поклоны без молитвы).
— сугубая ектения («Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем…»).
— ектения об оглашенных (и готовящихся ко просвещению).
— поется песнь «Ныне силы небесные…», диакон совершает каждение престола и жертвенника и священник молча переносит Святые Дары с жертвенника на престол через царские врата в предшествии диакона с кадилом и зажженной свечой (все молящиеся в это время обычно встают на колени или падают ниц).
— молитва Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…» с тремя земными поклонами (по уставу указаны только поклоны без молитвы).
— просительная ектения («Исполним вечернюю молитву нашу Господеви…»).
— поется молитва «Отче наш».
— благословение предстоятеля «Мир всем».
— молящиеся по призыву диакона преклоняют главы.
— с диаконским призывом «Вонмем» священник возглашает «Предеосвященная Святая святым» после чего происходит причащение всех по чину.
— самое завершение литургии происходит почти обычным порядком (особенной является здесь заамвонная молитва).
Можно ли совершать рукоположение в священный сан на Литургии Преждеосвященных Даров? По этому поводу в церковной традиции дан следующий ответ: посвящение во епископа и рукоположение в сан пресвитера на Преждеосвященной Литургии не совершается, но рукоположение во диакона возможно. Составил: священник Константин Щербак
О днях совершения Литургии Преждеосвященных Даров
Литургия Преждеосвященных Даров и ее происхождение
Как известно, Литургией Преждеосвященных Даров называется совершаемое в седмичные дни Великого поста богослужение, во время которого верующим предлагаются для причащения Святые Дары, освященные прежде — на предыдущей полной Литургии св. Василия Великого или св. Иоанна Златоуста и сохраняемые в ковчежце обычно на престоле или (реже) на жертвеннике. Шестой Вселенский Собор (52-еправило)2 утвердил повсеместное совершение Преждеосвященной Литургии в дни Святой Четыредесятницы, чтобы не лишать верующих таинственного общения с Господом и вместе с тем не нарушать поста и покаяния совершением Евхаристии3.
Вопрос о происхождении Литургии Преждеосвященных Даров является трудным4, потому что самые ранние свидетельства о ее существовании относятся к началу VII в. Одно из них — в «Пасхальной хронике», где говорится: «В этом году при Сергии патриархе Константинопольском с первой недели поста, четвертого индикта (615 г.) начали петь после Да исправится, во время перенесения Преждеосвященных Даров из скевофилакиона (сосудохранительницы, особого строения рядом с храмом, где хранились святые мощи, священные сосуды и совершалась проскомидия5) на Престол, после того как иерей скажет По дару Христа Твоего, народ тотчас начинает: Ныне Силы Небесные…»6
В древнейшей из сохранившихся рукописей византийского Евхология (ркп. Ватиканской библиотеки Barberini. gr. 336, кон. VIII в.) приводятся молитвы чина Литургии Преждеосвященных Даров, не называемые «Литургией», но лишь «преждеосвященными» (Fol. 38v-43v)7. Приведенное в этом Евхологии богослужение совершалось вечером, «во светильничное же, после чтений и Да исправится, и Господи, помилуй, бывает молитва оглашенных при [совершении] Преждеосвященных»8. Под «чтениями» подразумеваются паримии на вечернях Великого поста; усиленное чтение Ветхого Завета за великопостным богослужением обусловлено древним обычаем подготовки оглашаемых к принятию Крещения в Великую субботу или на Пасху; епископы и пресвитеры читали оглашаемым Священное Писание и произносили огласительные поучения. Об этом рассказывает Эгерия в своем «Паломничестве»9; свт. Иоанн Златоуст упоминает о том, что огласительные наставления сопровождались обрядом возжжения светильников, необходимого ввиду того, что наставления продолжались до вечера10. Этот обряд в современной нам практике заключается в том, что иерей, выйдя из алтаря со светильником в руках, обращается к народу со словами: Свет Христов просвещает всех. Употребление этого обряда зафиксировано в памятниках III—V вв.11 Происхождение этого обряда лежит в древней иудейской (и даже шире — средиземноморской) благочестивой традиции — при зажигании вечерних светильников произносить благодарение за свет, ниспосылаемый Всевышним, чтобы люди могли видеть в ночной темноте. В Христианской Церкви этот обряд получил новый смысл. Светильник, вносимый в молитвенное собрание, напоминал верующим о присутствии среди них Христа, Который назвал Себя «Светом миру» (Ин. 8:12 и 9, 5).
Таким образом, «катехетическими» элементами чинопоследования Литургии Преждеосвященных Даров можно назвать: поучения оглашенным и готовящимся к принятию крещения, начинавшиеся во второй половине дня и длившиеся до наступления вечера; возглашение Свет Христов просвещает всех и древний обряд внесения светильника в молитвенное собрание; респонсорное исполнение вечернего («светильничного») 140-го псалма Да исправится молитва моя. К этим элементам было присоединено Причащение, которое стало общецерковным12. В Константинополе это, вероятно, произошло между 531–536 гг. в правление св. императора Юстиниана. В Константинополе вошло в обычай частое совершение Литургии Преждеосвященных Даров — так, св. патриарх Никифор Исповедник предписывал совершать Литургию Преждеосвященных в среду и пятницу в течение всего года (если в этот день не случится великий праздник и не отменяется пост) и в праздник Воздвижения Креста Господня. Великим постом ее совершали каждый день, она совершалась и в Великую Пятницу. Согласно константинопольскому Студийско-Алексиевскому уставу, действовавшему на Руси до начала XV в., эта Литургия совершалась в среду и пятницу сырной седмицы, во все будние дни Великого поста, в первые три дня Страстной седмицы и в Великую пятницу13.
По словам прот. К.Никольского, еще в XIX в. в Киево-ПечерскойЛавре Литургия Преждеосвященных Даров служилась во весь пост, кроме понедельника и вторника 1-йседмицы14. Эта традиция совершать Преждеосвященную службу в будние дни Великого поста ежедневно, несомненно, сохранилась от времени господства Студийского устава. Тем не менее эта традиция толковалась в контексте устава Иерусалимского — Преждеосвященную Литургию совершали ежедневно только в Пещерах, при этом ежедневно пели в Пещерах полиелей в честького-либо из святых, в Пещерах погребенных.
Дни совершения Литургии Преждеосвященных Даров по действующему Уставу
Нынешний Церковный Устав четко определяет дни, в которые совершается Литургия Преждеосвященных Даров. Это среда и пятница в течение первых шести седмиц Великого поста, четверг 5-йседмицы («четверг Великого канона»), первые три дня Страстной седмицы. Кроме того, Преждеосвященная Литургия должна служиться в понедельник, вторник и четверг 2-й — 6-йседмиц св. Четыредесятницы, если в эти дни совершается полиелейное богослужение. Данная традиция существует на Руси со времени перехода на Иерусалимский Устав и совпадает с современной практикой Православного Востока15.
К категории праздников, в которые Типикон предписывает обязательное совершение полиелея в седмичные дни Великого поста и, следовательно, подразумевает служение Литургии Преждеосвященных Даров, относятся: Первое и второе Обретение главы Иоанна Предтечи (24 февраля ст. ст.), 40 мучеников Севастийских (9 марта ст. ст.) и храмовый праздник.
Следует также отметить, что в Русской Церкви при совпадении еще памяти святителя Московского Алексия (12 февраля ст. ст.) с седмичными днями св. Четыредесятницы должна совершаться полиелейная служба (с Литургией Преждеосвященных Даров), о чем свидетельствует специальное указание Типикона, помещенное под 12 февраля: «Аще ли пост: поем ему [свт. Московскому Алексию. — свящ. С.В.] по Маркове главе, якоже указася пети Обретению Честная главы Предтечевы» (Типикон, 12 февраля,1-е«зри»). Эта рубрика Устава, относящая память святителя Московского Алексия к праздникам, в которые обязательно должна совершаться полиелейная служба с Литургией Преждеосвященных Даров, является во многом уникальной. Для действующего Типикона в целом не характерно установление памятей русских святых в качестве общеобязательных для всей Русской Церкви, а также подробное изложение богослужения в честь русских святых. Тем ценнее для нас должно быть это указание Устава.
На первой седмице Великого поста совершение Литургии Преждеосвященных Даров возможно лишь в обычные дни — среду и пятницу — и без полиелея. Полиелейные праздники, совпавшие с 1-йседмицей св. Четыредесятницы, согласно Уставу, переносятся. Если в понедельник1-йседмицы Великого поста случится храмовый или полиелейный праздник, то служба праздника переносится на Неделю сыропустную (ср.: Типикон,30-яхрамовая глава,7-яМаркова глава под 24 февраля). Если во вторник, среду, четверг или пятницу1-йседмицы поста случится храмовый или полиелейный праздник, то служба праздника переносится на субботу1-йседмицы поста и соединяется со службой вмч. Феодора Тирона (ср.: Типикон,31-яи 32-яхрамовые главы,8-яМаркова глава под 24 февраля). Только начиная со 2-йседмицы св. Четыредесятницы в будни возможно совершение полиелейной службы.
Следует отметить, что память святителя Московского Алексия, отмечающаяся 12 февраля (ст. ст.), выпадает на дни Великого поста нечасто — только при ранней Пасхе. Текущий год с самой ранней Пасхой предоставил нам редкий случай быть свидетелями такого совпадения, при котором полиелейная служба святителя Московского Алексия в дни Великого поста не переносилась на другой день, а совершалась (с Литургией Преждеосвященных Даров) в сам день празднования — четверг2-йседмицы св. Четыредесятницы. Последний случай такого совпадения имел место быть в 1915 г.
Особо следует отметить, что совершение Литургии Преждеосвященных Даров ради погребения или поминовения усопших является недопустимым и неоправданным нарушением Устава, поскольку на Преждеосвященной Литургии нет самых важных и действенных поминовений: в конце анафоры (Евхаристического канона) и с изъятием частиц в память усопших и омовением их в Крови Христовой16. Именно потому, что Литургия Преждеосвященных Даров не может быть заупокойной, в ее чинопоследовании не предусматривается произнесение заупокойной ектении и присоединение каких-либо заупокойных песнопений (за исключением стихиры на вечерне на Господи, воззвах в пятницы 2-й, 3-й и 4-й седмиц, поскольку в субботы этих седмиц совершается поминовение усопших). Поэтому не следует допускать совершения Литургии Преждеосвященных Даров в другие дни, кроме указанных Церковным Уставом17. Особо следует сказать о совершении Литургии Преждеосвященных Даров во внеурочные седмичные дни Великого поста по благословению Преосвященных архипастырей (например, в дни памятей местночтимых святых, в дни тезоименитств или иных торжеств). Как правило, данная практика не противоречит действующему Уставу, поскольку существует в контексте предписаний Типикона, разрешающего служение Литургии Преждеосвященных Даров при совершении полиелейного богослужения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотрев вопрос о днях совершения Литургии Преждеосвященных Даров, нельзя не отметить, что для решения возникающих в богослужебной практике вопросов нужно, в первую очередь, обращаться к литургической традиции Церкви, зафиксированной в богослужебных книгах, а также в авторитетных руководствах и толкованиях Устава. Необходимо усвоить слова свт. Афанасия (Сахарова), видного литургиста XX в., о бережном отношении к богослужебной традиции: «В богослужении, в Уставе Православной Церкви нет ничего случайного, в нем все строго продумано. И все, даже малейшие детали имеют свой, часто весьма глубокий смысл, сообщают отдельным чинам и последованиям свой колорит, придают им особую умилительность и трогательность… Наше богослужение — высокохудожественное произведение, сложный механизм тонкой работы… И если иногда нам неясен смысл той или иной детали богослужения, — это не значит, что его вовсе нет… Это значит только, что мы пока еще не умеем понять его, не знаем. Надо найти его и постараться уяснить себе… Из сказанного следует, как важно для православных в деле молитвы и богослужения послушание Церковному Уставу. Важно и необходимо и мельчайшие детали чинов и служб церковных исполнять именно так, как они изложены в Уставе, ибо только тогда богослужение будет иметь тот именно смысл, какой дает ему Святая Церковь»18. Очевидно, что в своем видении свт. Афанасий основывается на совете ап. Павла: «Тeмже убо, братие, стойте и держите предания, имже научистеся, или словом, или посланием нашим» (2 Сол. 2:15). Этот совет должен быть руководством и для каждого христианина, которому дорога «многоценная жемчужина» (Мф. 13:45–46) православного богослужения. Священник Сергий Ванюков. Московские Епархиальные Ведомости № 3-4 за 2010 г.