Показывает причину, почему труд ценится. Потому что мы сотрудники Божии. Ему угодно было избрать нас в орудия соделания спасения вашего и других; Он и ценил труд наш, ибо чрез него исполняется Его отеческое хотение спасать. «Мы, учащие, говорит, есмы сотрудники Божии, содействующие намерению Его, спасти всех хотящего; но не мы содеватели или дарователи самого спасения. Ни презирать нас не следует, яко сотрудников Божиих, ни нам возноситься: ибо все Божие» (Феофилакт). Мы, соработники Богу, а вы – Божие тяжание – γεωργιον, – Божия нива, но не праздно стоящая, а возделываемая, вы – земледелище. Божия нива есть и Богу принадлежащая, и Богом возделываемая. – К этому сравнению, прежде начатому, прилагает новое – со зданием. Вы Божие здание, – οικοδομη, – не конченное и праздно стоящее, но здание, в процессе созидания, вы – созидаемое Богом здание. – Отсюда следует: итак, вы должны все свое к Богу относить, и Божиими себя считать, а не Павловыми или Аполлосовыми. «Если вы – Божия нива, то вам следует носить имя не возделывающих, но Божие, ибо нива называется именем не земледельца, а господина ее. Божие здание есте. Также и здание принадлежит не строителю, а господину… Если вы – здание, то вам не должно распадаться на части; иначе не будет здания. Если вы – нива, то вам не должно разделяться, но ограждаться одним оплотом единомыслия» (святой Златоуст). Это разъяснение значения святых Апостолов должно было отрезвить и заправлявших толками, и тех, кои увлекались ими. Они, верно, представляли себе Апостолов философами, которые сами изобретали свою философию и свое имя давали и философии, и последователям; Апостол показал, что такое понятие неприложимо к ним, и тем разорил основу, на которой утверждались толки. Это похоже на прежнее: Еда Павел распятся по вас?

Вы – Божие здание, сказал он. Но Бог устроил из вас здание чрез меня, как сотрудника Своего. Его благодатными пособиями снаряженный, – то есть и ведением премудрости Божией, и нравственною силою, и даром чудотворений, – я, как знающий свое дело строитель, положил основание зданию из вас Божию и возвел его до некоторой полноты. Но все, что я сделал, можно считать только положением основания. И примем это за исходную мысль: пусть я положил основание, а другой строит на нем, возводит здание. К чему обязывается прежде всего сей надздатель? – К тому, чтобы внимательно вникнуть и достаточно уяснить себе, как следует возводить здание. Хотя мною только основание положено, но тут уже дано и полное предначертание здания. В вещественных зданиях основание указывает только наружную форму здания, а в духовных не так: тут основание предуказывает и план всего здания, и характер его, и то, из каких материалов оно должно быть построеваемо. Кто берется назидать, тот должен все это хорошо уразуметь и потом со всем вниманием возводить здание: да блюдет, како назидает. К чему такая речь, после выясняется. Здесь Апостол останавливает внимание лишь на том, чтоб взявшегося возводить здание заставить призадуматься, понял ли он, как следует, что и как должен делать, начав здание на готовом основании, и притом таком, которое все указывает. Основавши Церковь в Коринфе, Апостол пошел в другое место; после него приходил Аполлос и продолжал созидание Церкви. Этот продолжал дело совершенно в духе святого Апостола Павла, следовательно верно, безукоризненно. Не его и имеет святой Павел в виду. Но когда и Аполлос отбыл оттуда, там поднялись из местных мудрецов более других способные и более других образованные и говорливые, и выступили в качестве вождей для братий меньших. На них он метит. Но вместе, как и всякий христианин есть маленький образчик Церкви, и тоже получил от Апостола основание в себе созиданию спасения верою в Господа; то и всякий должен был видеть в этом доброе себе напоминание: блюди, как ты назидаешь. Святой Златоуст и говорит: «Здесь, мне кажется, он обращает их к подвигам жизни». Экумений продолжает: «Призывает их к достодолжной жизни, именуя назиданием деятельность каждого. И блюди каждый, как назидать на основании положенном, то есть имея веру, и самого Христа, чтоб творить благие дела». В словах: яко премудр архитектон – не та мысль, что он называет себя премудрым, тут только сравнение; когда какой мудрый архитектон кладет основание, то кладет должное, прочное, самое лучшее основание. Такое именно основание и я положил, или лучше, Бог чрез меня; ибо все, что делаю, делаю по данной мне благодати. Удар мысли не на мудрости полагателя основания, а на прочности основания, или его неотменности, на том, что положено основание, которого нельзя изменять, ибо оно есть единственное в здании духовном. Об этом он и говорит тотчас. Но хоть и то принять, что он себя назвал премудрым, то и это не в той мысли, что «превозносит себя, но представляет им пример и показывает, что мудрому свойственно полагать одно (единственное) основание. И смотри, как он и здесь соблюдает смирение. Назвав себя премудрым, он не приписал этого себе, но наперед всего себя предал Богу и тогда уже так назвал себя: по благодати, говорит, Божией, данней мне. Вместе с тем он внушает, что все – Божие» (святой Златоуст).

Как мудрый архитектор кладет самое лучшее основание, которого заменить лучшим нельзя, так я положил в вас такое основание, которого другого и быть не может. Единственное основание духовного здания Церкви и душ верующих есть то, которое я положил, то есть Иисус Христос. Это то же, что: несть иного имене под небесем, о немже подобает нам спастися. Или что выше: не судих ведети что в вас, точию Иисуса Христа и сего распята. Все таинство веры в этом. Коротко можно описать его так: Бог, в Троице поклоняемый, спасает нас в Господе Иисусе Христе, Сыне Божием единородном, воплотившемся и умершем на кресте; верующие в это, чрез крещение вводятся в общение сей крестной смерти и, получая всепрощение, сподобляются начатков обновления духа, в который потом вселившись, Дух Божий ведет обновляемого чрез труды доброделания и чрез подвиги самоотвержения и самоумерщвления, и чрез благодушное терпение всего находящего, к совершенному обновлению, чтобы совершенно чистым и безукоризненным предстать он мог пред лице Господа в день второго пришествия Его. Основаие спасения посему, в таинственном сочетании с распеньшимся Господом и затем в устроении такой жизни, которая вся была бы спострадание Господу. Чрез это святой Апостол сказал вожакам: вот куда надобно направлять ум всех, к чему возбуждать желания и начинания; и всем вот о чем заботиться вам должно, как бы пребыть в сочетании с Господом Распятым, чрез сораспятие с Ним – распятием страстей и похотей, и несением креста своего. «Будем строить, учит святой Златоуст, на этом основании и держаться на нем, как ветвь на лозе виноградной, и пусть не будет никакого разделения между нами и Христом; ибо если отделимся от Него, то немедленно погибнем. Ветвь втягивает в себя сок потому, что соединена с лозою, и здание стоит потому, что связано (с основанием и с собою); а что отрывается, то погибает, потому что ни на чем не держится. Посему будем не просто держаться Христа, но прилепляться к Нему: ибо, если отделимся, погибнем. Удаляющии себе от Тебе, погибнут, говорит Писание (Пс. 72:27). Будем же прилепляться к Нему, и прилепляться делами; ибо соблюдаяй, говорит, заповеди Моя, той во Мне пребывает (Ин. 14:20–21). Он (Апостол) внушает единение с Ним многими сравнениями. Смотри: Он глава, мы тело; между главою и телом может ли быть какое расстояние? Он основание, мы здание; Он лоза, мы ветви; Он жених, мы невесты; Он пастырь, мы овцы; Он путь, мы идущие; мы храм, Он обитатель; Он первенец, мы братия; Он наследник, мы сонаследники; Он жизнь, мы живущие; Он воскресение, мы воскресающие; Он свет, мы просвещаемые. Все это означает единение и не допускает никакого разделения, даже малейшего. Ибо кто отделился немного, тот потом отделится и много. Так тело, получив хотя малую рану от меча, портится; здание, разщелившись хотя немного, разрушается; и ветвь, отломившись от корня хотя немного, делается негодною. Таким образом, это малое есть уже не малое, но все почти. Посему, когда мы погрешим в чем-либо таком, или почувствуем леность, не будем презирать этого малого, потому что, будучи оставлено в небрежении, оно скоро сделается великим. Так, одежда, если начинает раздираться и будет оставлена в небрежении, вся раздирается, и кровля, если обнажится от нескольких черепиц и будет оставлена в небрежении, разрушится весь дом».

Указавши основание и в нем план, масштаб и характер здания, Апостол далее этих предметов не касается, потому что для его цели достаточно было остановить внимание лишь на материалах здания. Эти материалы он указывает не поименно, а метафорически, давая свободу разумным самим понять, в чем дело. Видно только, что он хотел означить материалы прочные, и материалы непрочные. Прочные – золото, серебро, камни дорогие, а непрочные – дерево, сено и тростник. Нет нужды доискиваться, что под каждым их них в частности разумеет Апостол; довольно определить, что прочно и что непрочно. Прочно, что сообразно с основанием, непрочно, что несообразно с ним. Ибо само основание столько прочно, что его ни сдвинуть, ни заменить невозможно, потому и все сообразное с ним будет твердо и прочно.

Но наперед надо определить, что разуметь под назданием, учение ли учителей, или жизнь каждого христианина? – По цели Апостола, ближе бы разуметь учение учителей; но как он говорит вообще, то не дивно, что то и другое хотел внушить, – учителям, чтоб здраво учили, и каждому христианину, чтоб жил как должно. Феодорит пишет: «Иные утверждают, что сие у Апостола сказано о догматах, а я думаю, что он говорит сие о деятельной добродетели». – Стало, в его время мнения раздвоялись. Святой Златоуст под словом: кийждо да блюдет, како назидает, сказал: «Здесь, мне кажется, он обращает их к подвигам жизни». Но потом, изъясняя смысл положенного основания, говорит: «Слова Апостола означают следующее: я возвестил Христа, дал вам основание; смотрите, как вы строите на нем, – не с целью ли – отклонять от Него учеников и привлекать к каким-нибудь людям? Не будем же увлекаться ересями». – Из сего видно, что святой Златоуст под назданием разумел учение и учителей, и жизнь верующих. Хотя он потом преимущественно беседует о последней, но этого требовали цели его бесед, всегда нравственные.

Какое же учение прочно? – То, которое прямо развивается из положенного основания и на нем утверждается. То есть когда учители о том только и стараются толковать своим ученикам, как устроилось спасение и как спастись; то есть как Бог создал нас и в раю поставил, как пали мы, как милосердый Бог не оставил нас в нашем падении, а благоволил устроить нам спасение, не пощадив Сына Своего единороднаго, как Сын Божий пришел на землю, воплотился, пострадал и умер на кресте ради нашего спасения; как затем воскрес, вознесся на небеса и Духа Святого ниспослал для устроения спасения каждого лица; как сии лица благодатию Божиею призываются ко спасению, приобщаются таинственно смерти Господней и, получив новую жизнь, ведутся к совершенству чрез произвольные и непроизвольные лишения и скорби и чрез смерть препровождаются в область предначинательного блаженства с Господом. Кто учит все об этом, и притом так, как все сие изображено в Новом Завете, предызображено в Ветхом, как изъяснено святыми отцами и содержится святою Церковию, учит просто, внятно, имея в виду одно то, чтобы созидать души слышащих, – того учение прочно, как золото, серебро и камение честное. – Но кто уча, хотя не нарушает догматов, но учит все о сторонних предметах, которые только голову забивают и гордое мнение об учености возбуждают, – и в нем, и в тех, которые наслушаются его, или кто, уча, излагает предметы веры более по соображениям разума, чем как они преподаны в откровении, как будто они от этих соображений собственно и силу получают, – или кто, уча о жизни христианской, всячески старается прикрыть обязательную суровость сей жизни, вместо креста вводя самоугодие и утешность и тем испраздняя крест Христов,– кто так и подобно сему учит, того учение непрочно – оно сено, тростник, хворост. Сюда относятся и толки коринфских партий, – мелочные, – плод легкомыслия и праздности.

Чья жизнь прочна? – Того, кто сочетавшись таинственно с смертию Христовою и получив новую жизнь во Христе, и благодатию Святаго Духа укрепившись в сердце своем, умеет глубже и глубже входить в сораспятие Господу, ни в чем не поблажая самоугодию, постоянно распиная плоть со страстьми и похотьми, готов будучи скорее умереть, чем поблажить в чем себе, или нарушить в чем хотя малую сознаваемую заповедь, и все это делая не из страха какого, а из любви к Господу распеньшемуся и живот нам смертию Своею даровавшему. Кто так настроен, того правила жизни и дела суть злато, сребро и камение честное. Кто же, не нарушая заповедей явно, хотя ведет исправную жизнь, но о том, чтобы хранить для Господа сердце чисто, и для того быть с собою в борьбе и в пособие к ней держать себя в подвигах самоотвержения, никакой заботы не имеет и потому ни в каких утехах и удовольствиях, возможных на земле и введенных духом века сего в порядки жизни, себе не отказывает, не считая их противными кресту Христову, который нести обязан всякий христианин, того правила жизни и дела непрочны. Они – сено, тростник, хворост.

Заметить надобно, что в этой половине вразумления (10–15) Апостол здравому учению учителей и истинно-христианской жизни христиан противополагает не лжеучителей и не явных грешников, а таких учителей, кои держатся на положенном основании и трудятся на сем основании возводить здание учения, только материал берут непрочный – ученость, к делу не относящуюся, и подобное, – и таких христиан, которые не хотят душу свою губить, но мнятся спасать ее и делают для того дела подручные, то есть тоже возводят здание спасения, но при этом и отказывать себе ни в чем не отказывают, – материал у них – сено и тростник.

Когождо дело явлено будет. Теперь не видно, говорит. И учители пользуются славою, и христиане степенные почетом. Но придет день, когда все приведено будет въявь. Явлено будет и дело каждого, которое наздал он на принятом основании веры, – учителей – здание учения, и всех христиан – здание дел во спасение.День бо явит. Это день суда. Явление Господа на суд изображается так, что ему предшествует огненная река. Она есть знамение неумытности суда, от которого ничто укрыться не может, и все открытое получит праведную, нелицеприятную оценку, и затем воздаяние. Это же выражает и Апостол, говоря, что день тот огнем открывается: и когождо дело, яковоже есть, огнь искусит. Апостол представляет такую картину, что всякий должен пройти сквозь огонь, предшествующий Господу, чтоб, представ Ему, получить награду. Этот проходимый огонь искусит дело каждого, каково оно, – прочно или непрочно. Тут – образное выражение того, что суд Божий точно определит, чего стоят дела каждого.

Вот какая картина! Каждый, какой наздал на основании веры домик себе, в том и живет, как здесь, так и за гробом; в том станет он и пред лице огненной реки, текущей пред Господом. Она перекатится чрез каждого. Чей домик останется цел при переходе чрез него огня, тот получит мзду от Господа Судии;

…а чей сгорит, тот отщетится, то есть увидит, что весь труд его был тщетен: напрасно протрудился, тщетную питал надежду, сам себя обманывал, думая, что строит дельно. Очевидно, кого разумеет под сими последними Апостол и кого под первыми. Под этими – таких, которых учение и жизнь – сено и тростник, а под теми таких, которых учение и жизнь – золото и серебро. Что же будет тем, которого домик сгорит?! – Он спасется, такожде якоже огнем. Место это темно и подало повод к разным толкованиям. Слово: спасется означает, что он останется цел: домик его сгорит, а он не сгорит, не уничтожится. Что же будет с ним? Слова: такожде якоже огнем – указывают на сравнение. Возьмем это сравнение, и получим: спасется так же, как спасаются те, которых огонь захватывает в доме. Кругом огонь, надо бежать сквозь него. Что тут бывает? Иной пробежит почти не опаленный, другие – в разных степенях опаления, а иной так и остается в огне. Подобное сему будет и с теми, коих на огне суда домики погорят. Одни пойдут в огонь, другие получат иные разные степени наказания; а иные и помилованы будут. Ибо хотя все они виноваты, что строили не из прочного материала, но виновность их может иметь разные степени. Иной может быть и без вины виноват; трудился над строением непрочным, не зная лучшего образа строения; или может быть по обстоятельствам не успел взяться за лучшее, или еще почему-либо заслуживает извинения.

Что выше сказал: вы Божие здание (стих 9), то же теперь говорит: храм Божий есте. Выразил это вопросом: не весте ли, показывая несомненность сей истины и общеизвестность ее. Они все знали, что так есть, потому довольно было вопросом посильнее вставить сию истину в сознание, чтоб ею вразумить, не распространяясь в объяснении ее и доказывании. С сознанием, что они все один храм Божий, должно было прийти на мысль и то, что храм обыкновенно хотя есть многочастное здание, но единое, нераздельное. При этой мысли совесть не могла им не напомнить: у нас же что? – Мы разошлись по разным главам, кто под одного, кто под другого, кто под третьего учителя. Выходит, мы разломали храм Божий на части, здание Божие разорили. И Дух Божий живет в вас. И это также всем было ведомо. Ибо все явно принимали чрез возложение рук дар Святого Духа, и Он действия Свои проявлял осязательно в собраниях их. Что напоминает сим Апостол? – То, что разделение, начавшееся среди них, может повесть к тому, что Дух Божий отойдет от них. Как сосуд, пока не разбит, держит в себе и хранит аромат какой, а когда разобьется, аромат выходит, так и у них могло быть, что по причине разделения, они лишатся Духа. Эти слова относятся ко всему обществу и его вразумляют, а следующие касаются прямо вождей разделения.

Хотя вообще говорит он: аще кто растлит, но явно намекает на тех, которые произвели и поддерживали разделение. Он не говорит, что они уже растлили, — в таком случае Апостол и писал, и действовал бы иначе, — но и не почитает маловажным сделанного уже, основательно предполагая, что если продолжится то же положение дел, то разделение укоренится, особенно когда какие-либо случайности увеличат разделяющее средостение. Тогда это уже будет настоящее растление. Он и устрашает их возможностью такого исхода дела. Начато по легкомыслию и от праздности, а может вот чем кончиться: Церковь разделится — растлится. Вина вся на вас падет. Но смотрите, какой тогда падет на вас приговор: аще кто храм Божий растлит, растлит сего Бог. «Растлит, то есть предаст погибели. Апостол не проклинает, а предсказывает» (святой Златоуст). Какого можно ожидать еще сильнейшего вразумления?! Чувствуется меч над головою.

Почему такая кара за растление храма Божия? — Потому, что он свят, а свят потому, что есть Божий и есть жилище Духа, основание же его — Христос Господь. Кто растлевает храм, тот грешит прямо против Бога, в Троице поклоняемаго. Гамалиил, когда власти иудейские полагали расстроить Церковь Иерусалимскую, отвращал их от этого, устрашая: да не како богоборцы обрящемся (Деян. 5:39). Та же мысль и здесь.

Иже есте вы. Намеренно прибавил это слово Апостол, давая разуметь: вот что вы! — Опять обращается ко всему обществу верующих и дает им урок: как вы, имея такое высокое значение, позволили поставить себя в такое положение, что можете потерять Духа. Вместе же и зачинщикам разделения внушал: вы так легкомысленно взглянули на это общество святых и начали раздирать его на части, а оно вот что есть!

Такие мысли видятся в сих стихах (1 Кор. 3:16, 17) по ходу речи Апостола. Но они вне контекста могут быть прилагаемы к ересеначальникам и грешникам не кающимся. Ересь растлевает Церковь; грех смертный — душу. За растление Церкви отвечает ересеначальник: растлит его Бог. А за грех смертный, неочищаемый покаянием, отвечает грешник. И его растлит Бог, то есть погубит, если не покается, если не здесь, ибо и это бывает иногда, то всячески там — в другой жизни. Эту последнюю мысль о растлении храма души грешником раскрывает святой Павел ниже, когда предостерегает от блудодеяния (1 Кор. 6:15–20).