Венчание

ТАИНСТВО БРАКА

Духовный смысл Таинства Брака.

Во многих богословских работах, посвященных значению Таинства Брака, зачастую можно обнаружить одну крайнюю точку зрения. В сочинениях некоторых, как правило, монашествующих богословов проскальзывает мысль о том, что брак — это «Божественная уступка» человеческой слабости плоти и что он по своей сути является чем-то вроде полуузаконенного блудодеяния. При таком подходе получается, что Господь лишь терпит Брак, снисходя к нашей немощи, к безраздельно властвующей над нами человеческой страстности; иначе Он все браки бы расторг и упразднил в самом срочном порядке. Подобное впечатление зачастую возникает, например, при чтении известного учебника по догматическому богословию архимандритов Алипия и Исаии: уж очень неприязненно высказываются эти авторы о Браке. Из таких работ легко сделать вывод: единственный «нормальный» путь Спасения в Православии — монашеский. Следует иметь в виду, что церковной традиции, церковному Преданию эта крайняя точка зрения абсолютно чужда. Церковь утверждает, что и девство, и брак — каждый из двух возможных путей христианской жизни — способны принести нам пользу на путях Спасения, даровать свои особые благодатные плоды. При этом, однако, Церковь свидетельствует, что монашеское житие по своим духовным возможностям все же несколько выше, чем жизнь в семье, в христианском браке (мысль о превосходстве девства над браком яснее всего выражена в 7-ой главе 1 Послания к Коринфянам апостола Павла). Но и в браке человек тоже может обрести особые духовные блага, причем те блага, которые не способен стяжать даже монах. Повторяю: каждый из этих двух путей способен даровать христианину что-то свое, особенное, неповторимое. Вместе с тем, строго говоря, и монашеская жизнь это тоже, в конечном счете, — брачный союз. Правда, брак духовный. Монах должен уневеститься Христу. То есть душа монашеская — через принесенные иноческие обеты, через постриг — делается невестой Христовой, как бы вступает в мистический Брак с Господом.

Святой Отец Церкви III века священномученик Мефодий Патарский (Олимпийский), при жизни которого еще не существовало установления монашества, но уже приносились христианские обеты девства, пишет, сравнивая пути брака и безбрачия: «Церковь уподобляется цветущему и разнообразнейшему лугу, как украшенная и увенчанная не только цветами девства, но цветами деторождения и воздержания». Мы видим: в Церкви Христовой существуют различные пути для соединения человека со своим Творцом. И потому христианин может осуществить дело Спасения как приняв монашеский постриг, дав обет девства, так и живя в семье, в благословленном Церковью браке.

Брак в церковной традиции часто именуют таинством любви. Всякая же любовь обретает свой смысл и подлинную ценность лишь тогда, когда она осуществляется в Боге, во Христе: ведь по выражению апостола Иоанна Богослова Сам «Бог есть любовь» (1 Ин. 4,8). Следует помнить, что в христианском Браке реализуется не просто земная любовь, но и любовь небесная, взаимная устремленность любви Бога и человека. В браке даются новые особенные пути для соединения человека не только со своей земной половиной — с мужем или женой, но и с Самим Божеством.

Таинство Брака — самое древнее из церковных Таинств. Зачастую принято говорить о том, что все Таинства установлены Господом Иисусом Христом, в евангельскую эпоху. Момент установления Таинства Брака обычно связывают с посещением Господом Иисусом Христом брачного пира в Кане Галилейской, где Он претворил воду в вино. Однако древние Святые Отцы утверждают иное: Таинство Брака — это единственное Таинство, которое заключается, совершается еще в Райском саду, еще до грехопадения человека. Причем оно реализуется здесь уже именно как Таинство, уже как благодатное

Божественное священнодействие. Сам Бог приводит жену к Адаму, и вот это-то и есть первое древнейшее Таинство Брака. Именно тогда, по слову блаженного Феодорита Кирского, Бог сочетал жену «с мужем по закону, и ныне остающемуся в силе, привел ее к мужу. Сам стал невестоводителем и другом жениха…». Да, Сын Божий установил Таинство Брака, но установил его еще до Своего Воплощения и совершил это вместе с Отцом и Святым Духом — в единстве Тройческой промыслительной деятельности о судьбе человека. Как пишет блаж. Августин, «Христос явился на брак (в Кане), чтобы подтвердить, что Он Сам в Раю установил брак».

Свидетельство о смысле Таинства Брака, о том, что мистически происходит в этом священнодействии, мы обнаруживаем еще в первых главах Книги Бытия: «Оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть» (Быт. 2, 24).

Брак и в Ветхом, и в Новом завете — это синоним радости. Так, например, то состояние, которое явится праведникам в жизни будущего века, когда святые будут пребывать с Агнцем, то есть со Христом, в книге Откровения Иоанна Богослова именуется брачным пиром, брачной вечерей: именно тогда и осуществится в своей полноте нескончаемый брачный союз Христа и Его единой Церкви. «Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых. И сказал мне [Ангел]: напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца» (Откр. 19, 7-9).

Следует отметить, что если в древней православной богословской традиции Святые Отцы мыслят и пишут о Браке очень и очень возвышенно, то в католической традиции брак зачастую заметно принижается. Правда, это не вполне верно в отношении католического богословия ХХ-го и начала нынешнего века, когда в западной традиции — при ее обращении как к восточному богословию, к восточным Отцам, так и к собственному древнему латинскому святоотеческому наследию, — начали рассуждать о Браке также вполне возвышенно. Но классические средневековые католические авторы говорят о браке порой в весьма уничижительном ключе, утверждая, что Брак дан нам Богом только по человеческой слабости, что Бог терпит Брак лишь потому, что человек не способен жить иначе. Вот что пишет, например, известный католический учитель молитвы Бонавентура: «Брак не узаконяет любовь к жене, он едва ее оправдывает. Любовь сама по себе есть гнусная вещь: она есть препятствие для любви к Богу, единственно законной любви». А вот что говорит «ангельский доктор» Фома Аквинский, чье богословие фактически является признанным официальным вероучением католической традиции: «Брак есть зло прежде всего для души. Ибо ничто так не пагубно для добродетели, как плотское сожитие». Такое отношение к Браку в конечном итоге вылилось в протестантское нейтрально-равнодушное отношение к супружеству, где Брак начинает рассматриваться лишь как путь для рождения детей. Тем самым в западной традиции Брак все в большей и большей степени понимается не как духовный, мистический союз мужчины и женщины во Христе, но лишь как путь к физическому единению супругов. И вот, знаменитый философ Эммануил Кант, который, конечно же, не был атеистом, который составил свое собственное знаменитое доказательство бытия Божия, дает следующее определение Браку: «Брак есть союз двух лиц разного пола с целью пожизненного взаимного их пользования половыми особенностями». Как вы сами понимаете, ни о каком духовном, мистическом измерении Брака здесь уже речи не идет.

В отличие от такого западного подхода православная традиция провозглашает, что Брак — если это Брак христианский, Церковный — может и должен быть «честен», а супружеское ложе — «непорочно» (ср. Евр. 13, 4). Брак способен оказаться святым, приводящим человека к состоянию богообщения, в том числе, как это ни удивительно — и благодаря физическим отношениям супругов. В этом смысле Церковь не рассматривает и физическое общение христианских супругов как общение греховное. Разврат и блуд отнюдь не являются следствием такого общения мужа и жены. Подлинная любовь между супругами, по выражению Златоуста, рождается от целомудрия, причем это не означает, что целомудрие достигается тем, что муж и жена воздерживаются от супружеского общения. Просто их физические отношения переходят на новую ступень, когда осуществляется уже не просто соединение двух людей, но их единство в Боге. «Распутство же» в Браке, — по мысли Златоуста, — «бывает ни от чего другого, как от недостатка любви». Если в Браке нет подлинной любви во Христе, а находится место лишь физическим отношениям мужа и жены, тогда даже если это венчанный, церковный Брак, он может стать самым настоящим блудом. И в связи с этим все тот же Златоуст учит: «Нечистота заключается не в телах сочетающихся, но в произволении и в помыслах». То есть все здесь зависит от того, в каком состоянии пребывают супруги в своих помыслах, в своих душевных устремлениях. Рассуждая об этом, замечательный православный пастырь митрополит Антоний Сурожский пишет так: «Лишь тогда, когда два человека стали едины сердцем, умом, духом, их единство может вырасти, раскрыться в телесном соединении, которое становится тогда уже не жадным обладанием одного другим, не пассивной отдачей одного другому, а таинством, самым настоящем таинством, то есть таким действием, которое прямо исходит от Бога и приводит к Нему». (Обратите внимание, вот еще одно глубокое определение смысла православных церковных Таинств: Таинство — действие благодати, которое прямо исходит от Бога и приводит к Нему, соединяя христианина с его Творцом).

Христианин призван уже сегодня, даже в нашем теперешнем падшем состоянии, иметь опыт жизни небесной, отчасти приобщиться к жизни в Царствии Божием. И это становится для него возможным именно благодаря церковным Таинствам, и в том числе — Таинству Брака. Таким образом, Брак перестает быть лишь удовлетворением каких-то естественных физических побуждений человека. Брак — церковный Брак — это уникальный союз двух людей, которые могут превзойти ограниченность собственной человеческой природы и быть соединенными в Браке не только друг с другом, но и со Христом. В христианском брачном союзе всегда осуществляется особое духовное единство троих — мужа, жены и соединяющего их Бога.

А что же произойдет с установлением Брака, с каждым заключенным здесь, на земле, брачным союзом в жизни будущего века? Святитель Иоанн Златоуст говорит о том, что брачные отношения сохранятся и там: конечно же, не в смысле супружеского физического общения, но как вечный союз любви, как духовный союз. То есть люди, которые вступают в Брак, вступают в него не только на краткий — перед лицом грядущей вечности — период своей земной жизни, но именно навсегда, на все времена, и — ради совместной жизни за пределами всех времен. Святитель Иоанн учит: «Брачная любовь есть сильнейшая… Сильны и другие влечения, но это влечение имеет такую силу, которая никогда не ослабевает. И в будущем веке верные супруги безбоязненно встретятся и будут пребывать вечно со Христом и друг с другом в великой радости».

При осмыслении самого образа брачных отношений в жизни будущего века, следует припомнить евангельский отрывок, где саддукеи приступают ко Христу и спрашивают Его про семь братьев и их жену: все они по очереди умерли, и эта женщина успела побывать женой каждого из братьев. Саддукеи спрашивают Христа: а чьей же женой она окажется после всеобщего воскресения из мертвых? Христос им на это отвечает: «в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22, 30). Из этих слов Спасителя легко сделать вывод о том, что в Царствии Небесном Браки упразднятся вообще. Однако здесь следует иметь в виду вот что: для понимания подлинного смысла этой фразы Христа важно отдавать себе отчет в том, с представителями какой идеологии ведет Свой разговор Господь. Христос беседует с саддукеями, которые вообще не верили в воскресение из мертвых; их вопрос был провокационным, причем они противопоставляют свои убеждения вполне определенному учению о воскресении — учению фарисейскому, тем самым отождествляя Христа с фарисеями. Саддукеям было известно о том, что Христос был во многом близок по своему учению к богословию фарисеев, Он говорил, что фарисеев следует слушать, но по их делам поступать не следует. Однако, как мы с вами знаем, Господь далеко не со всем согласен и с учением фарисеев. Следует помнить, что многое в их учении было воспринято фарисеями отнюдь не из древнего Священного Писания, из Закона и Пророков, но из позднего и весьма примитивного так называемого «предания старцев». Позаимствовали они из «предания старцев» и некоторые особенности своего учения о всеобщем воскресении мертвых. По фарисейскому учению, после воскресения из мертвых будет точно такая же жизнь, как и у нас с вами: просто она будет вечно, бесконечно тянуться. Люди точно также как и сегодня будут жениться, рожать детей, бесконечно пировать, евреи будут властвовать над всеми другими народами, поскольку они — богоизбранный народ, и так далее… Господь, конечно же, такого учения принять не может и его опровергает. Произнося слова о том, что «в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» Христос как бы возражает саддукеям следующим образом: Вот вы не верите в воскресение мертвых, но оно совершится. Однако будет оно отнюдь не таким, как учат фарисеи. Да, люди воскреснут в своих телах. Но в будущем веке уже не сохранится физического общения супругов, не будет рождения детей, а будет жизнь, подобная ангельской. То есть Христос не отрицает бытия Брака в жизни будущего века как такового, Он отрицает лишь его физическую составляющую, говорит о том, что в Царствии Небесном больше не будет плотских супружеских отношений.

Ради чего в мире был установлен Богом Брак? Мы помним по первым главам Книги Бытия, что Господь творит Еву по вполне определенной причине: потому что Адаму недостает «помощника». Здесь говорится: «не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт. 2, 18). Что означает здесь слово «помощник»? Помощник в труде, может быть? Но тогда, наверное, Богу проще было бы сотворить второго мужчину: для корчевания пней в Эдемском саду, для прополки эдемских грядок и так далее — крепкий мужчина гораздо лучше подойдет для физического труда, чем женщина. Но Господь творит нечто совершенно иное, новое: Он творит Адаму жену. С еврейского языка эту фразу книги Бытия дословно следовало бы перевести скорее так: «Сотворим ему восполняющего, который был бы перед ним». Тем самым речь идет не о восполнении в труде, а о восполнении в бытии. Действительно, именно такого мистического единения, такой подлинной духовной и физической полноты двух любящих друг друга существ как раз и не доставало новосотворенному человеку.

Но Творец не только создал жену: Он привел ее к Адаму. И это благословение Божие, совершившееся в Эдеме, и стало началом бытия Таинства Брака. Адама и Еву в Раю, по свидетельству Господа Иисуса Христа, сочетал Сам Бог (см. Мф. 19, 6).

Новозаветное основание учения о Браке мы находим не только в Евангелии, но и в апостольских посланиях. Особое значение здесь имеют те мысли о богословии Брака, что содержатся в Послании апостола Павла к Ефесянам. Именно этот фрагмент читается в церквах при совершении Таинства Брака. Вот этот отрывок из апостольского Послания к Ефесянам: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа (Ефес. 5, 22-33).

Помимо всего прочего, в этом отрывке из Послания к Ефесянам, мы обнаруживаем максимально сильное выражение мысли о предельном метафизическом единстве супругов: «любящий свою жену любит самого себя» (Ефес. 5, 28). Здесь апостол Павел развивает истину, выраженную еще в евангельском речении Христа: супруги «уже не двое, но одна плоть» (Мф. 19, 6). Идея эта оказалась очень близка и древним Отцам и учителям Церкви, которые многократно говорят на эту же тему. «Брак бывает тогда, когда Бог соединяет двоих в одну плоть» — свидетельствует Тертуллиан. Святитель Иоанн Златоуст, который среди всех древних Отцов Церкви создал, быть может, самое глубокое, самое возвышенное, учение о Браке, пишет: «Тот, кто не соединен узами брака, не представляет собой целого, а лишь половину. Мужчина и женщина в браке не два человека, а один человек». «Любовь такова, — добавляет в другом месте святитель Иоанн, — что любящие составляют уже не два, а одного человека, чего не может сотворить ничто, кроме любви».

Говоря о Таинстве Брака как о духовном единении мужа и жены во Христе, нельзя не упомянуть и о его важнейшем ветхозаветном прообразе. В Библии, помимо многих других ее частей, находится и поэтичная, загадочная по смыслу книга — «Песнь песней». По своей литературной форме «Песнь Песней» — очень яркая любовная поэма, возвышенная любовная лирика. Но если ее читать лишь в этом значении, пусть и восхищаясь совершенством ее поэтического слога, красотой ее художественных образов, можно не заметить самого главного: «Песнь Песней» — это не просто повествование о двух влюбленных друг в друга людях (хотя и о них тоже), это повесть о духовном брачном союзе Бога и человека. В древнем ветхозаветном Израиле этот священный текст понимался и истолковывался двояко: как история взаимоотношений Господа и богоизбранного еврейского народа и как символ любовного союза Бога и человеческой души. В сегодняшней новозаветной традиции «Песнь Песней» воспринимается как пророческий, прообразовательный текст, предрекающий явление — вместе с Воплощением Сына Божия — нового брачного союза Христа и всей полноты Его Церкви, или же истолковывается как символ духовного Брака Христа и человеческой души. Здесь Христос — это Жених, а Церковь или душа — Его невеста.

Такой духовный союз Христа и души может быть осуществлен и в Таинстве Брака, и в монашеском житии. Как уже говорилось, по мысли древних православных подвижников, монаху, аскету надлежит «уневеститься» Христу: его душа должна стать Христовой невестой. Вот что говорит о путях духовного мистического Брака аскета со Христом преподобный Макарий Египетский: «Как небо и землю сотворил Господь для обитания человеку, так тело и душу человека создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и упокоеваться в теле его, как в доме Своем, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его». Итак, душа человеческая — это невеста Христова.

Как говорит святитель Иоанн Златоуст, «семья — малая церковь», «Брак есть таинственное изображение Церкви». Такая брачная символика отношений Христа и Его Церкви очень значима и для новозаветного Откровения, и для святоотеческого Предания. Основание подобного символического параллелизма христианского Брака с союзом Христа и Его Церкви мы находим все в том же Послании апостола Павла к Ефесянам: «муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела» (Ефес. 5, 23). Из этих слов Апостола Святые Отцы делают целый ряд важных как богословских, так и нравственных выводов. Святитель Григорий Богослов говорит о том, что во всяком Браке почитается Христос — в муже, и Церковь — в жене. А учитель Церкви Климент Александрийский на основании все того же учения святого апостола Павла о Браке дает свое неожиданное толкование известных евангельских слов Христа: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). Обычно эти слова относятся толкователями лишь к области православной экклезиологии — учения о Церкви. Но поскольку семья — это тоже малая церковь, Климент связывает эти слова Христа и с богословием Таинства Брака. Он говорит: «Не называет ли Христос троими мужа, жену и ребенка, так как Бог соединяет жену с мужем». Таким образом, по мысли древнего учителя Церкви, именно христианское брачное единство является областью особого благодатного и деятельного присутствия Спасителя, союза Бога и человека, местом подлинной встречи Творца и Его творения.